Я попыталась представить себе эту картину, – но возражение отказывалось подчиняться.
– Кто звонил?
Юдзи пожал плечами.
– Ямагава-сан или кто-то другой, на кого сейчас работает Хиро. Кстати, тот парень, что работает в баре, ты его знаешь, он тоже был здесь. Стоял прямо тут…
Юдзи показал на дверь. Я подняла глаза, почти уверенная, что увижу в проеме двери фигуру.
– …и просто глазел на меня. Когда я выберусь отсюда, больше ему не готовить у матери пиццы. Уж об этом я позабочусь.
– Ватанабе?
– Это его имя? Ватанабе?
Ватанабе? Как он мог оказаться замешанным во все это.
– Это Хиро так потрудился над твоим лицом?
Юдзи потрогал рану ниже линии волос.
– Может быть, вот над этим шрамом. Я уже не помню. За последние двадцать четыре часа меня отымели все, кто только мог.
Он усмехнулся. Я попыталась улыбнуться в ответ, ошеломленная тем, что после подобного кошмара Юдзи еще может шутить.
– Он вернется? – спросила я.
– Поверь мне, он больше не вернется, – ответил Юдзи не слишком уверенно.
– Откуда ты знаешь?
– Поверь, он не вернется.
Юдзи погладил меня по затылку, и я прижалась к нему, спрятав лицо. Мне стало жалко своего недавнего неведения, захотелось со щелчком захлопнуть этот ящик Пандоры и никогда больше не открывать, я. вспомнила еще кое-что из длинного списка преступлений Юдзи.
– Хиро сказал, что ты сообщил его невесте о его смерти.
Юдзи напрягся.
– У меня не было выбора. Она даже не заплакала, просто велела мне убираться вон. На следующий день она как ни в чем не бывало вышла на работу и никогда больше не упоминала о Хиро.
– Что ты сказал ей?
– Что его застрелили.
– Теперь она знает правду. Она должна ненавидеть тебя.
– Она знала все с самого начала. И ей не за что ненавидеть меня – я просто выполнял свою работу.
Я тихо лежала, обдумывая его слова. Юдзи решил, что я молчаливо осуждаю его.
– Мэри, послушай, чего ты хочешь от меня? Неужели Ты думаешь, что каждый день я не ощущаю вины? Я стоял и смотрел, как они мучают моего лучшего друга. Я знал, что Хиро вернулся, я ждал, что он объявится. Знаешь, что я подумал, когда сегодня он наставил на меня пистолет? Господи, пусть он нажмет на курок. Я все это заслужил.
– Не говори так. Если бы Хиро выстрелил тебе в лицо, это ничего бы не исправило.
– Я сам все загубил, – сказал Юдзи. – Теперь я просто хочу заплатить по долгам и убраться отсюда. Хочу, чтобы все закончилось. Я бы отдал собственную руку, если бы можно было хоть что-нибудь изменить.
– Перестань. Мы уедем и никогда больше сюда не вернемся.
Я обняла Юдзи, вдыхая запах антисептика, который излучали его поры. Его рука коснулась моего плеча. Ночью похолодало, но тело горело, словно все грехи, которые Юдзи еще предстояло искупить, сжигали его изнутри. Я мягко обнимала его, ощущая, что между нами осталось много недосказанного. Главное сейчас – утешить Юдзи, облегчить муки его совести. Я прекрасно понимала это, но слова не шли с губ.
От свечей остались только лужицы воска, прилипшие к половицам и опаловыми блестками свисавшие с ножек стола. Мы лежали, обнявшись, наши глаза впитывали тьму, словно губки. Наступила полночь, и животы наши согласно заурчали. Чтобы заглушить голод, мы курили сигареты и поочередно прикладывались к древней бутылке саке. (Юдзи, который не ел уже двадцать четыре часа, клялся, что его желудок начал переваривать сам себя.) Между глотками саке Юдзи рассказывал о своем прошлом, о школе, о том, как вынужден был скрывать, что его мать работает в хостесс-баре. Я слушала, перебивая только тогда, когда не понимала слов. Юдзи никогда еще не был так откровенен со мной. Он постоянно просил прощения за то, что так многословен. Я просила его не останавливаться, не желая упустить ни слова.
Телефон зазвонил. Поставленный на виброзвонок, аппарат извивался по полу, словно одержимый бесами.
Юдзи схватил телефон. Я услышала в трубке низкое бормотание. Это продолжалось добрых полминуты. Юдзи ничего не отвечал.
– Ну?
– Это мать. Сейчас придет машина, которая отвезет нас к Ямагаве-сан. Он хочет поговорить со мной, прежде чем мы покинем Осаку.
– О чем ему с тобой говорить? Вот дерьмо! Неужели он хочет сделать с тобой то же, что проделал с Хиро?
Юдзи положил руку мне на плечо и сжал его.
– Послушай, если за дело взялась моя мать, нам ничего не угрожает. Ямагава-сан просто должен соблюсти традицию. Он должен сам сказать мне, что отныне я – изгой, а затем он отпустит меня восвояси Мать говорила с ним, он обещал ей.