– Готова?
– Да, жалко только, что я не попрощалась с Ватанабе. Я должна была сказать ему спасибо. Я стольким ему обязана.
– Ватанабе мертв, Мэри. Они убили его за то, что он вызвал полицию.
Сердце мое затрепетало. Мертв?
– Как это случилось?
– Они связали его и утопили.
– Иисусе… зачем?
– Просто они такие, – ответила Катя. – Теперь ты видишь, что времени в обрез.
Она наклонилась над рулем и нажала на сигнал. От резкого звука, который раздался над озером, стайка птиц вспорхнула с верхушки дерева. Хиро направился к машине.
– Если мы не хотим последовать за Ватанабе, – сказала Катя, – то должны убираться отсюда подобру-поздорову.
Мы мчались по Ханшинской автостраде, оставляя за собой летящий асфальт. Город маячил в туманной дымке позади, мимо пролетали небоскребы и искусственные поля для гольфа. У меня родилось странное deja vu, словно я уже некогда ехала по этой угольно-серой трассе. Я вспоминала последние слова, которые сказала Ватанабе: почистишь морозильник? И ни спасибо, ни пожалуйста. Признайся, Мэри, ты ведь относилась к нему, словно к куску дерьма, ничуть не лучше прочих. А ведь он был совсем ребенком, подростком. Если бы я оказалась потолковее и вовремя поняла, что происходит, они не утопили бы его.
Хиро вел машину, курили молчал. Никому из нас не хотелось разговаривать. Перед тем как тронуться в путь, Хиро достал из багажника чистую рубашку, а заляпанную кровью выбросил в озеро. Катя сидела, поджав под себя колено, словно непослушный ребенок. Рука ее гладила его. Она, не переставая, целовала его лицо – туда, где кислота выжгла кожу. Нас обгоняли машины. Я закрыла глаза и притворилась, что сплю.
Мы оставили машину и пошли по стеклянным переходам и эскалаторам к залу, откуда отправлялись международные рейсы. Кондиционированный воздух наполняли объявления на разных языках, незнакомые интонации и отголоски. Туристы стояли рядом с грудами багажа, напряженно рассматривая табло. Дети носились вокруг тележек, увертываясь от родительских рук. Изуродованное лицо Хиро вызывало всеобщий интерес. Некоторые отводили глаза, другие, замерев, нахально разглядывали его. Мальчишка в футболке со Спайдерменом показал на Хиро и заорал:
– Мама, что у него с лицом?
Покрасневшая мамаша зашипела на незадачливого отпрыска и оттащила его назад. Я ждала, пока Катя и Хиро спокойно предъявляли фальшивые паспорта. Рейс в Калифорнию улетал через полчаса. Времени для долгих проводов не осталось.
Зона прощания была огорожена металлическим барьером. Корпоративный босс, этакий вождь племени, двигался к выходу, окруженный толпой подданных. Двое подростков прощались, словно герои романтической драмы. Ничего, скоро у них это пройдет. Хиро взял Катину сумку и кивнул мне:
– Прости за вчерашнее.
– Не стоит извиняться. Спасибо за паспорт.
Мы пожали друг другу руки, так же неловко, как и в первый раз в баре. Хиро отступил назад, помедлил и произнес:
– Ватанабе, он был славным парнишкой. По-настоящему заботился о тебе.
Я кивнула, не зная, что сказать в ответ. Хиро отвернулся, чтобы дать нам с Катей возможность попрощаться. Мы быстро обнялись.
– Ты тут смотри, поосторожнее.
– Ты тоже. Надеюсь, с Америкой все получится.
– Счастливо тебе добраться до Англии.
– Спасибо.
– Послушай, – страстно прошептала Катя, – я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Юдзи везде находил себе врагов. Когда-нибудь он свое получит. Все они когда-нибудь получат свое.
Я покачала головой. Я не хотела, чтобы эти слова оказались последними в нашем прощании.
– Не пропадай, – сказала я.
Пустые слова. Мы не оставляли друг другу адресов. наверное, Катя тоже это понимала, но ничего не сказала, а просто кивнула.
– Я должна идти, а то мы опоздаем.
В последний раз мы обнялись и наконец отпрянули. Хиро взял Катю за руку, и они заняли очередь к кабинке с металлоискателями. Рядом со мной остались провожающие – они улыбались и махали своим любимым и друзьям, когда те скрывались в кабинке. Я развернулась и побрела прочь.
Что теперь? Позавтракать? После вчерашнего отравленного виски во рту у меня не было маковой росинки, но ни пить, ни есть не хотелось. Нужно заставить себя. Мимо сувенирных киосков я направилась к кафе. Автоматические двери открылись, на прилавке дремал официант. Он посмотрел на меня воспаленными глазами. Из окон открывался вид на сафари-парк аэропланов. Самолеты пили горючее или медленными кругами ползли к водопою. Один самолет взлетел, и я провожала глазами логотип корейских авиалиний, пока он не скрылся в облаках. До вчерашней ночи я думала, что скоро буду сидеть внутри, пристегнутая ремнем, в одном из этих крылатых металлических цилиндров.