Сильный акцент амазонка компенсировала количеством слов.
– Да, он уже бывал здесь, – пропищала другая девушка.
Это была Стефани из Флориды. Апельсиновый цвет ее волос только подчеркивался платьем леопардовой расцветки (честно говоря, такое платье лучше смотрелось бы в солнечный полдень, чем вечером в баре).
– Это приятель Мураками-сан.
– Который из них?
Стефани что-то сказала по-английски, и девушки рассмеялись.
– Приятель Мураками-сан! Почему вы сразу не сказали? – Третья девушка, блондинка, просто источала патоку. – Мы здесь просто обожаем Мураками-сан!
– У вас мокрые очки! Мы принесем салфетки! – воскликнула амазонка.
– На самом деле, – промямлил я, – я заглянул ненадолго. Хочу перекинуться парой слов с Марико, если она не занята.
Взгляд мой скользнул в глубину бара. Я надеялся отыскать Марико среди красно-коричневого убранства. Даже пустой, бар производил впечатление богатства и роскоши. Японка с макияжем а-ля Клеопатра сидела у стойки, лениво ковыряясь палочками в салате.
– Марико? – переспросила Стефани.
Я кивнул. Американки заговорили между собой по-английски, выплевывая иностранные словечки как из пулемета. Хотя в университете я изучал английский язык целых два семестра, я смог уловить в этой канонаде только имя Марико. Блондинка со слащавым голосом посмотрела на меня, всплеснула руками и зашлась от хохота. Я почувствовал себя не в своей тарелке. Стефани из Флориды обернулась и улыбнулась ясно и уверенно, как полуденное солнышко.
– Мне очень жаль, но Марико сегодня нет… Позвоните завтра вечером, и мы скажем, когда она работает, чтобы вам не приходить.
– А почему бы вам не остаться? – пропищала блондинка, расправив плечи. – К вашим услугам три такие эффектные дамы!
От страха я придушенно хихикнул.
– Ха-ха-ха… я должен идти домой, благодарю вас, вы так…
Я поклонился, извинился и чуть не упал, споткнувшись о горшок с папоротником.
Серые небеса разразились грозой. Вода грохотала по водостокам, лужи отражали свет витрин. От станции я мрачно ступал прямо по воде, и вскоре носки начали хлюпать при каждом шаге. Когда я осознал, что делаю, то устыдился – веду себя, как малолетний ребенок!
Повернув на нашу улицу, я услышал, как один от отпрысков Окамуры пытается наигрывать на пианино старинную мелодию «Зеленые рукава». Ребенок не попадал в ритм и часто фальшивил. Иногда наступала пауза – наверное, он переворачивал ноты. Видимо, я становлюсь старым и сентиментальным стариком, но музыка показалась мне странно волнующей. У них там чертова уйма детишек, никак не могу запомнить их имена.
Когда я открывал калитку, в глаза бросился свет в спальне госпожи Танаки. Занавески были отдернуты, и я заметил, как хозяйка расхаживает по комнате взад и вперед в ярко-синем халате. Когда госпожа Танака увидела меня, она подскочила к окну и задернула занавески. Я удивился ее проворству. Ты же знаешь, обычно с семи часов старушка сидит с вязанием перед телевизором и вместе с господином Танакой смотрит любимые передачи. Я махнул ей рукой, но госпожа Танака не ответила на приветствие. Вместо этого она внимательно наблюдала, как я отпираю калитку.
Я заметил его сразу же – темный холмик прямо на пороге. «Что бы это могло быть?» – подумал я, косясь в темноту. Со стороны это напоминало мешок с мусором или тюк тряпья. Я вспомнил, что на прошлой неделе кто-то бросил ржавую детскую коляску прямо перед домом господина Уэ. Наверное, теперь ту же шутку решили сыграть со мной. Я осторожно приблизился и остановился. Холмик пошевелился, выпростав что-то длинное и белое. Нога. Тут же все встало на свои места: передо мной лежал человек. Девушка в юбке свернулась в тугой комок прямо на мокром бетонном склоне.
– Марико? – спросил я. – Марико?
Я всмотрелся в лежащую девушку. Затем, игнорируя сердитый шелест занавесок, низко склонился над ней.
Глава 13 Мэри
Субботним утром накофеиненная и орошенная дезодорантами рабочая сила устремилась вперед. Меня перегоняли женщины с накрашенными губами в деловых костюмах, капельки пота блестели на напудренных носах. Чисто выбритые мужчины неслись вперед, словно лососи на нерест. Я медленно ковыляла в толпе – отверженная пария во вчерашней одежде с волосами, пропахшими сангрией и желудочным соком. И уже в пятнадцатый раз теряла сандалию.
У сандалии оторвался ремешок, и через каждые несколько шагов она слетала с ноги. Я ловила сандалию, лавируя между костюмами и портфелями и бормоча извинения. Когда я наклонялась, кто-нибудь обязательно пихал меня сзади, и я падала вперед, опираясь на пальцы рук и хмурясь сквозь клочья растрепанных волос. У каждого второго был сезонный билет, а до отправления поезда оставались считанные секунды. Они не собирались останавливаться, тем более ради какой-то иностранки с размазанной тушью, которая потеряла сандалию. Я продолжала свой путь, зажав несчастную сандалию в руке.