– Утром я звонила тебе домой, – сказала Мама-сан. – Когда никто не ответил, я решила, что ты идешь сюда.
– Как Юдзи? Где он? Здесь?
Мама-сан коротко хохотнула.
– Глянь-ка на себя. За тобой словно сам дьявол гнался… Юдзи здесь нет. Он в надежном месте, не беспокойся. Попозже я отведу тебя к нему.
Каждое ее слово действовало на меня, словно крохотный успокаивающий укол. Подавляя рыдание, я глубоко вдохнула.
– Я пошла к нему на квартиру, а там оказался этот человек с пистолетом. Он сказал, что ждет Юдзи, он сказал…
Прочие слова потонули в слезах. Я, как дурочка, стояла перед Мамой-сан и рыдала, не в силах остановиться. Слезы текли быстрее, чем я успевала их вытереть.
– Знаю, – сказала Мама-сан. – Я сожалею. Я не смогла предупредить тебя. – К моему удивлению, рука Мамы-сан опустилась на мое плечо. Слезы мешали мне разглядеть выражение ее лица. – Не надо плакать, – сказала она, – худшее уже позади.
Успокаивающим жестом она потрепала меня по плечу. Я попыталась собраться. Вряд ли Мама-сан смогла бы изобразить такое величественное спокойствие, если бы ее сыну угрожала реальная опасность. Я глубоко вдохнула.
– У Юдзи большие неприятности, верно?
– Да уж, по-другому и не скажешь, – ответила Мама-сан. – Но тебе больше не о чем беспокоиться. Я прослежу за тем, чтобы все было в порядке.
Я проглотила последние слезы. Кожа вокруг глаз опухла и покраснела. За время жизни в Японии я никогда еще так не расслаблялась. Я уже и забыла, как успокаивают слезы. Господин Бойанж закрыл глаза от удовольствия, когда рука Мамы-сан принялась чесать его за ушами.
– Выпей с нами чаю, – предложила она.
Я вступила в полумрак бара. Тусклые лампы освещали столы, серебряный зеркальный шар отбрасывал отблески на танцпол. Казалось, это место существует вне времени. Тишина, покой, Мама-сан с ее претензиями на гламурность. Я заметила у барной стойки женщину и смутилась, поняв, что все это время она наблюдала за мной. Рядом с женщиной в складной коляске спал ангелоподобный малыш. Женщина была хорошо одета и очень красива. Блестящие черные волосы обрамляли лицо, которое в полумраке бара казалось светящимся. На барной стойке стояли три глиняные чашки и чайник, из носика которого поднимался пар.
– Знакомьтесь, – сказала Мама-сан. – Айя, это Мэри. Мэри, это Айя.
Мама-сан согнулась и опустила господина Бойанжа на пол. Он засеменил на коротеньких ножках к бару, затем обратно, словно преследуя некую призрачную добычу. Мама-сан налила чай в одну из чашек без ручки и протянула мне.
– Айя когда-то тоже работала в баре, – заметила Мама-сан. – Однако я была вынуждена уволить ее. Худшая из всех моих девушек.
– Я ненавидела каждую минуту здесь, – сказала Айя. – Эти клиенты с дурным запахом изо рта. Бр-р-р.
Она сморщилась, и мы улыбнулись друг другу. Ребенок спал. Впервые я видела, чтобы Мама-сан общалась с кем-то не ради денег. Я глотнула чай, который показался мне грязным пойлом с привкусом мышьяка. Мама-сан наклонилась над спящим ребенком, погладила его и чмокнула в лоб. Айя засунула руку в сумочку – точно такую же сумочку от Гуччи, какую подарил мне однажды клиент, – и вытащила оттуда пузырек.
– Валиум? – спросила она.
– Э… нет, не стоит, спасибо, – сказала я.
Она пожала плечами и опустила пузырек обратно в сумочку.
– Они очень мягкие, – заметила Айя. – Когда я работала здесь, всегда держала их под рукой, а сейчас пользуюсь только при необходимости.
Ребенок забормотал во сне. Айя наклонилась ко мне и пристально вгляделась в мое зареванное лицо, не скрывая жалости.
– Нет, ни секунды не жалею, что больше не работаю в баре, – сказала она.
Мама-сан и господин Бойанж впустили меня в дверь, которая давно была предметом моего любопытства. Я поднималась по ступеням, держась за перила и неуверенно передвигая ноги в темноте. На вершине лестницы Мама-сан вытащила ключ. Скрип замка и медленная торжественная музыка скрипучей древесины. Я шагнула за ней в просвет.
Место, где жила Мама-сан, было обставлено с традиционным японским минимализмом. Я ожидала отнес совсем другого. Ее пышный цветистый стиль предполагал нечто яркое и дорогое: цветочные орнаменты, роскошные черно-белые фотографии хозяйки в расцвете карьеры. Вместо этого – татами, напольные подушки и изысканный настенный свиток с драконом. Запах лада на и мебельной полировки также больше подошел бы домохозяйке из предместья. Как и в баре, здесь не было окон. Заметив мое удивление, Мама-сан подняла бровь.