Еще один аргумент против сомнительного выживания Сайриона: заживо погребенный, он бы очень быстро задохнулся. Потребовалось три пары рук и инструменты, чтобы сдвинуть крышку гробницы. Каменная кладка была прочной, а сверху располагалась каменная фигура, удерживая того, кто захочет уйти. Живой он был или мертвый, будущее Сайриона не выглядело таким уж радужным.
Джанна плакала сильно, но практически молча — способ, которому она волей-неволей научилась давным-давно. Она все это время сдерживала неистовство слез; это была ее первая передышка после смерти Ройланта из Бьюселеров и возможность дать волю своим чувствам в полной уверенности, что ее никто не потревожит.
Ее рыдания закончилась, однако, с той же внезапностью, с какой и начались. Она привыкла к обману, он был для нее жизненно необходим. Она также обладала огромным самоконтролем. Достигнув вершины своей истерики, она тут же свела ее на нет. Еще минута, и она с сухими глазами и непроницаемым выражением лица повернулась к занавешенной двери своей комнаты. Как только она это сделала, у ее порога раздался едва слышный хруст. Это могла оказаться не более чем кучка разбросанной листвы, шелестящая на вечернем ветерке. Искушенная во многих вещах, Джанна знала, что это не так.
Она бесшумно пересекла комнату и откинула занавеску. Там никого не было, но на пороге за ширмой лежал маленький сверток. Широко распахнув светлые глаза, она осторожно взяла его, пощупала, перевернула, потом понюхала и медленно открыла.
На землю упал комок блесток. Джанна посмотрела на него, потом наклонилась и подняла. Длинный шелковый шарф, расшитый звездами, блестел у нее в руках. Таким могла бы украсить свое платье или волосы леди. Не обращая внимания на свое бедное платье, зашитое и залатанное на груди после безумного нападения Иобеля, Джанна подбросила шелк в воздух и позволила ему упасть ей на голову. Серебряные звезды мигнули, в отличие от ее немигающих серебряных глаз, она пересекла двор и вошла в открытую кухню.
Хармул возился с печами, убирая сгоревшие угли. Или притворялся. Через некоторое время, в течение которого девушка не произнесла ни слова и не издала ни звука, Хармул с явной неохотой повернулся.
— Тебе нравится моя вуаль? — спросила Джанна.
Хармул замялся и уставился на свои грязные пальцы.
— Это похоже на вуаль знатной дамы? — ласково поинтересовалась Джанна. — Я только что нашла ее у своей двери. Соблазнительный дар. Там никого не было. Могу ли я принять такую вещь?
Хармул смутился.
— Я слышал, как ты говорила, что хотела бы… хотела бы… могла бы… — Он запнулся.
— Вуаль, вышитую серебром, — прошептала Джанна. — Но откуда у тебя такая вуаль?
— Из Кассиреи. Я ее украл ее на улице Шелков.
— Ах! — оценила она, вспомнив свое рабское детство. — Для меня?
— Да.
— Тогда я благодарю тебя. Но чего ты хочешь взамен?
Хармул, неистово кланяясь, упал лицом вниз. Джанна снова рассмеялась, и этот смех был холодным.
— Это что, плата за мою любовь?
Хармул не смотрел вверх, поэтому он не видел, а только слышал, как ее сильные руки разорвали вуаль на два рваных клочка, тут же бросив их перед ним на грязный пол.
— Меня так просто не купишь, — отрезала она. — Я знаю, кому ты действительно служишь. Берегись меня.
Тут кто-то закричал с внешней стороны особняка. Оба узнали голос Зимира.
Хармул вскочил и помчался во двор у конюшни, а оттуда через раскрашенную арку — во двор перед особняком. Джанни медленно последовала за ним.
ЗИМИР, КОТОРОМУ НАСКУЧИЛО БРОСАТЬ камни в одного из синих львов рядом с бассейном, забрался на умирающую пальму. С этой позиции он осмотрел стену особняка и оглядел сады. Он не искал ничего особенного и поэтому был весьма удивлен, когда что-то особенное появилось.
Оглянувшись, Джанни заметила, что к одному из полуразрушенных длинных окон над входом с колоннами стремительно подошел Мевари. На нем был очередной новый наряд, желтый, как выжженный тростник, возможно, под цвет его глаз, и он стоял там, великолепный даже в неуверенности. Он не смотрел на нее, и она, глядя на него, наслаждалась в этот момент представлением его смерти, кровавой и окончательной.
Потом она тоже выглянула из двойных ворот, чтобы посмотреть, кто или что приближается.
Девять всадников довольно быстро попали в поле ее зрения. Выехав из фруктового сада, они перестроились по три в ряд. Их возглавляли еще два человека. Один из них, обладающий холодной красотой, с кольцами на руке, несомненно являлся великолепным наездником. Другой, пухлый и одетый в парчу, имел нетвердую посадку и неуклюжий вид, его кольца поблескивали, когда он тяжело подпрыгивал в седле. Солнце отбрасывало оранжевый отсвет на его волосы.