Часть ночи, день и вторую ночь Сайрион находился на грани жизни и смерти, полностью владея собой, пока его считали трупом. Этот едва дышащий труп бросили в вонючий ящик дяди Герриса и плотно закрыли крышку.
Предсказать заранее, куда его бросят, было не так уж и сложно. Элизет сама указала свободное место в этой гробнице. В отличие от незадачливого Иобеля, его не просто закопают в землю, поскольку сюда доставят юридические бумаги, адресованные самому Ройланту. Как здраво рассудил Мевари, переход собственности от законных наследников к королю подразумевает подо-зрения в отношении этих законных наследников. Поэтому сообщать о смерти Ройланта было нецелесообразно. Как и оставлять удобные улики в виде свежевскопанной земли для тех, кто может вскоре прийти посмотреть.
Позже Сайрион посетил гробницу под шафрановым деревом в ночь призраков. Он работал там некоторое время с молотком и зубилом, пока не сделал множество маленьких отверстий в различных местах у основания гробницы. Изъеденный сыростью камень не был таким уж неподатливым. Образовавшихся отверстий, хотя и скромных по размеру, было вполне достаточно, чтобы дать доступ к живительному воздуху любому живому существу, замурованному внутри.
Как и предполагал Сайрион, никто не подготовил тело Сайриона-Ройланта к упокоению. Сущая насмешка — ждать таких почестей от своих убийц. Поскольку погода стояла теплая, было желательно поторопиться. По этим причинам маскировочную телесную подложку Сайриона так и не обнаружили, как и те полезные предметы, которые содержались в этой подложке со времени последних событий.
Сайрион в камне должен стать временным, а не постоянным состоянием.
КАК ТОЛЬКО КРЫШКА ГРОБНИЦЫ заскрежетала, заслоняя звездную ночь, отстраненное, но ясное сознание Сайриона принялось восстанавливать его тело до полной работоспособности. Логично предположить, что он и раньше практиковал подобное отделение сознания и восстановление тела. Заслуживает доверия и то, что при проведении ритуала должны присутствовать некоторая дезориентация и мистическое опьянение. Если это и было так, то по возвращении адепта эти явления прекращались. Очнувшись на полу гробницы, Сайрион вновь обрел свободу, что тоже было логично. Единственная странность: вместо того чтобы открыть крышку и подняться, он решил продолжить спуск.
Под могилой Герриса протекал ручей, на это указывало состояние подножия могилы — лишайник и выросшее там цветущее деревце, тогда как на вершине утеса могла расти в лучшем случае подсохшая трава и кучка сухих цветов. Под колодцем призраков в коридоре-дворе, возможно, тоже была вода, заполнявшая огромную пещеру и, кажется, подмывавшая всю эту часть утеса. Также у Сайриона имелась интересная визуальная информация о толщине тверди, отделявшей открытую пещеру внизу от слоя почвы сверху: примерно тридцать футов — глубина первоначального, теперь подвижного, дна колодца. Однако слой под баней должен быть тоньше, иначе эрозия верхнего слоя не позволила бы горящему свету из нутра пещеры проникать в бассейн с горячей водой. Тем не менее особняк, хотя и находился в ужасном упадке, казался довольно надежно стоящим на своем фундаменте. В то же время за пределами стен бани все, что находилось на земле, сдвинулось.
Гробницы вздыбились, оторвав бока от земли. Башня накренилась под странным углом и выглядела ненадежной. Логично предположить, что участок скалы под могилой Герриса, источенный к тому же потоком воды, не был ни плотным, ни особенно прочным.
Сайрион зажег первую из тонких свечей, извлеченных из подложки для живота, и осторожно отодвинул к стене мертвое тело, с которым делил свое временное жилище. Оказалось, что пол могилы под телом разрушен больше, чем с другой стороны, — возможно, из-за взаимодействия впитавшейся гниющей плоти и заплесневелого камня. Девять с половиной лет стерилизовали большую часть негативных последствий первого фактора, однако усугубили воздействие второго.