— Скоро рассветет, — сказала она. — Потом шепотом добавила: — Пойди посмотри, не следил ли кто за тобой.
Когда гордая, необузданная дочь Герриса вышла из грота и подозрительно оглядела тропинку — и тропа, и весь верхний утес были пусты.
Через некоторое время клетка снова поднялась, и женская фигура в мужском наряде акробатически взобралась по шахте колодца.
ПОДНЯЛОСЬ СОЛНЦЕ.
Вскоре после этого Джанна заплакала в своей келье; Зимир заметил приближение гостей; Ройлант собственной персоной ворвался в дом, пораженный услышанным; Мевари побледнел; Элизет повела Ройланта к могиле отца; гробницу вскрыли, обнаружив чудесное исчезновение.
В это время в сотне с лишним футов под их подошвами, в пещере, Сайрион поглощал припасенную им небольшую порцию еды и вина и наблюдал за старухой-ведьмой, сновавшей туда-сюда по камням внизу.
ПОСЛЕ ТОГО КАК ОБНАРУЖИЛИ, что гробница пуста, произошла довольно забавная сцена.
Посреди обветшалой гостиной на первом этаже, украшенной только двумя деревянными подсвечниками и пустой птичьей клеткой, Ройлант столкнулся с Мевари. Снаружи, в центральном дворе, у фонтана караулили два гвардейца Бьюселера.
— Еще раз спрашиваю — где твои доказательства? — повторил Мевари.
— Отсутствие моего агента — достаточное доказательство.
— Неужели? А если я напомню, что этот олух уехал? Взял твои деньги и обманул тебя.
Ройлант покраснел, руки его дрожали. Он находился в неопределенном состоянии между яростью, тревогой и чувством вины. Не помогло ему и присутствие Элизет у двери. Если от Мевари он горел желанием добиться справедливости любым путем, честным или нечестным, то, обвиняя в убийстве и бесчестии ее, он чувствовал себя особенно неловко.
Мевари, в свою очередь, был взвинчен, воодушевлен и встревожен одновременно. Сверхъестественное исчезновение позволило ему, с одной стороны, сорваться с крючка, а с другой — создало непредвиденные проблемы. Если несчастный двойник Ройланта жив и сбежал, то каким образом, где он сейчас и что делает? Мевари проявлял некоторую рассеянность и отсутствие должного внимания к требованиям и замечаниям Ройланта из-за того, что его разум вовсю вопил об упущенной добыче, пытаясь загнать Сайриона обратно в землю, пытаясь доказать, что тот на самом деле умер. Была и другая возможность: Сайрион так же мертв, как казался, и кто-то другой, какая-то третья сторона украла его тело в личных целях. Но для проведения расследования ему понадобятся темнота и отсутствие проклятого рыжего кузена.
За неимением лучшего, Ройлант объявил:
— Ты проклятый лжец и будешь болтаться на веревке.
На что Мевари, за неимением лучшего, высказал предположение, что Ройлант мог бы сделать с веревкой.
В этот момент молчавшая до этого Элизет заговорила.
— Ройлант, я прекрасно понимаю, что в равной степени замешана во всем этом, наряду с Мевари. Но не проявишь ли ты милосердие и не позволишь ли мне удалиться в свои покои? Даю тебе слово, что я не скроюсь. В самом деле, куда мне идти? На всех выходах стоит твоя стража. И в любом случае у меня мало денег, чтобы подкупить их и скрыться. Хотя ты можешь, если пожелаешь, поставить охрану еще и у моей двери. Поверь, я очень устала от всего этого.
Ройлант взглянул на нее. Ее лицо выглядело изможденным, почти лишенным своей красоты, что должно было вызвать сочувствие. Едва ли это игра. Она выглядела так, словно, помимо волнений этого дня, не спала всю предыдущую ночь.
— Да, конечно, — согласился он. — Я не стану ставить охрану у твоей двери. Мне очень жаль…
— Сожаления излишни, — сказала она. И затем с нескрываемой сердечностью, от которой у него сжалось сердце, добавила: — Ты очень добр.
Она вышла из зала, и Ройлант последовал за ней, приказав стражникам у фонтана не задерживать ее. Солнечный свет упал на ее волосы, когда она повернулась к ступенькам террасы и на долю секунды заколебалась, заметив, что апельсиновое дерево в горшке зачахло. Потом она грациозно поднялась по лестнице, и он увидел потертую заплатку на ее туфле. Редко когда потенциальный убийца вызывал у своей жертвы такое восхищение и жалость.
В своей комнате Элизет заперла дверь на засов. Она была по-настоящему измучена и, подойдя к кровати, легла на нее. Смерть апельсинового дерева напомнила ей другую смерть.
Она не надеялась заснуть, так как была слишком взволнована событиями, и сначала печально прислушивалась к обычным и необычным звукам во дворе и за дальней стороной дома: к морю, птицам, далекому уютному плеску наполняемого кувшина у кухонного колодца, к раздававшемуся вокруг смеху скучающих стражников, к храпу их лошадей (навевавшему воспоминания о прежних днях) и раз или два вспыхивавшей диссонансом внизу перебранке Ройланта и Мевари.