А потом сон все-таки начал затуманивать ее чувства, и все отодвинулось куда-то далеко. Ей казалось, что больше она ничего не может сделать, поэтому она отпустила все это, и послеполуденный свет исчез для нее.
КОГДА ОНА ПРОСНУЛАСЬ, это был мир ночи. Небо усыпали звезды, и всходила луна — должно быть, рассудила она, прошло около часа после заката. Бегство в сон оказалось слишком соблазнительным.
Взволнованная ощущением, что пропустила какое-то важное событие, она встала с кровати, зажгла пару свечей и направилась к двери спальни. Она положила руку на засов и прислушалась. Мешанина звуков закончилась. Дом казался тревожно тихим, как будто ждал ее.
Без предупреждения раздался легкий стук в дверь, и она едва сдержала крик. Прошло несколько мгновений, прежде чем она смогла спросить, кто это.
— Ройлант, — раздался в ответ резкий шепот.
Сбитая с толку, она замерла, все еще держа руку на засове, все еще не поднимая его.
Если ж покоритель Ройлант был здесь, зачем ему шептать? У нее вдруг возникла нелепая мысль, что он пришел тайно, чтобы помочь ей убежать от самого себя. С веселой неуверенностью она признала, что ей все равно, подняла засов и открыла дверь.
Мягкий свет свечей осветил фигуру посетителя.
Элизет сделала три непроизвольных шага назад, широко раскрыв глаза.
— Кто вы? — с серьезным видом осведомился гость, входя в комнату и закрывая за собой дверь.
— Кто вы? — послушно повторила Элизет.
— Как, возможно, вполне адекватно объяснил Ройлант, человек, который был здесь раньше и откликался на его имя, является самозванцем. Настоящее имя этого человека — Сайрион. Я — Сайрион. Добрый вечер.
— Но… — пробормотала она.
— Но. Имейте в виду, что, если не считать эти дурацкие космы, я больше не переодет в Ройланта.
Закрыв дверь, он небрежно прислонился к ней, и в свете свечей она узнала несколько потрепанную одежду их первой брачной ночи. В остальном он был совсем не таким, каким она его помнила: в высоком и стройном молодом человеке было что-то от рыси и пантеры, его лицо обладало неотразимой привлекательностью самого дьявола, длинные ресницы походили на наполовину вложенные в ножны клинки — и над всем этим полыхал оранжевый флаг волос. Значит, это он насмехался над ней, злил ее, делал из нее дуру, заставлял ее бояться. Именно он спас ее у края обрыва — и умер у нее на глазах в этой комнате.
— Если вы собираетесь упасть в обморок, — заметил Сайрион, — советую вам учесть, что я могу поймать вас не так быстро, как Мевари.
— Я никогда в жизни не падала в обморок.
— Я предполагал это.
— Вы имеете в виду тот день, когда умер Иобель? Я устала и меня тошнило. Иногда целесообразнее притвориться… Потерять сознание — отличный способ избежать утомительных вопросов. Однако мой спектакль не идет ни в какое сравнекние с вашим. Вы не просто упали в обморок — вы умерли.
— Что также позволило избежать ответов на вопросы.
— Может быть, вы колдун?
— Или, может быть, я не колдун.
— Это Ройлант послал вас ко мне?
— Нет.
— Тогда как же вы добрались до этой комнаты без его позволения? Повсюду стоят стражники.
— Кое-кто позаботился о том, чтобы они крепко спали.
— А как вы выбрались из каменной гробницы, в которую мы вас по ошибке заперли?
— Крышка которой, как я заметил, не закрыта. — Сайрион внезапно прошел мимо нее. Подойдя к свечам, он вытащил что-то из-под рубашки и капнул на него воском. — От ответа на этот вопрос, как и на множество других важных вопросов, я должен воздержаться. Как говорится, времени мало. Однако, может быть, вы будете так добры и доставите это письмо вашему кузену Ройланту?
Она сердито посмотрела на него и на сложенный листок бумаги, тщательно запечатанный горячим свечным воском, который он теперь протягивал ей.
— Что за глупость?
— Залог вашего доброго имени, — сказал он. — Когда Ройлант проснется, передайте ему это. Он будет в плохом настроении после того, как поймет, что его накачали наркотиками. Поговорите с ним тайком. Только завтра. Сегодня оставайтесь здесь.
— Это что, еще одна шутка?
— Не совсем. Есть небольшая вероятность, что я пропаду надолго или насовсем. Будет обидно, если ваша невиновность останется под сомнением, не так ли?
— Невиновность? Вы же считаете меня злодейкой. Все, что вы мне сказали…