— Будь проклято это чертово время. Какое мне дело до их суеверий? Разве все эти месяцы меня не заставляли сидеть сложа руки из-за идиотских ритуалов и болтовни? Слишком долго. Теперь мне нужно шевелиться — и я буду действовать.
Четверть минуты спустя с кухонного двора широким шагом вышел Мевари, не заметив Сайриона. Мевари не увидел Сайриона и тогда, когда прыгнул в колодец, обнаружив, что путь в пещеру открыт (оплошность, порадовавшая Сайриона: не зная, как работает механизм подвижного дна колодца, он не смог бы открыть путь наверх). По-росомашьи выгнувшись, он исчез в шахте с чередой ругательств.
Сайрион надежно спрятался в бане с привидениями. Он задержался там еще на некоторое время, вежливо позволив хозяйке праздника, бросившей на его укрытие пару тревожных взглядов, поспешно пройти по коридору и спуститься в шахту колодца вслед за Мевари.
Сайрион предоставил им фору, прежде чем последовать за ними.
ГЛАВА 6
МРАЧНАЯ ПЕЩЕРА ВСЕ ЕЩЕ светилась. В разбросанных по ней жерлах гротов горели костры — зловещие свидетельства о подземных обитателях пещеры.
Сайрион увидел даже больше, чем раньше. Примерно в двадцати футах над поверхностью воды, прямо под тем участком галереи, где он впервые появился, скала уходила под воду. Какой-то прихотью естественной архитектуры ряды каменных отверстий были вытянуты в один выступающий балкон. Из-под этого гранитного навеса к морскому бассейну пещеры спускались сланцевые породы.
Путь к сланцевому пляжу, как, вероятно, и ко всей узкой полоске ровного или почти ровного берега, окружавшего воду, проходил через внутренние коридоры, либо высеченные морем, либо созданные человеком много сотен лет назад. Эти туннели в толще утесов вели в гроты ведьм.
Сайрион обнаружил такой проход во время своей первой исследовательской вылазки. В том гроте не было освещения, и короткий путь к нему тоже почти не освещался, хотя в конце него брезжил бледный свет. Куча костей в одежде с капюшоном из влажной пятнистой ткани рядом с местом выхода показывала, где покоилась прежняя владелица. Оказалось, что колдовское сестринство не хоронило своих мертвецов.
На сланцевом пляже, куда выходили туннели, как и предполагал Сайрион, находился сверхъестественный корабль.
Его алый парус, местами полупрозрачный, как паутина, свисал с реи, касаясь берега. Его едва ли можно было поднять — одно прикосновение, и он, судя по виду, разлетелся бы в клочья. Весла, вместо того чтобы находиться в весельных портах, были прислонены к бортам. Это было очень древнее, старинное судно, покрытое наростом и заплатами, почти заброшенное, призванное из открытого моря столетия назад.
Можно было предположить, что его спускали на воду. И тем более — использовали для ритуала. В держателях покоились свежие факелы. Парус и дерево почернели от копоти. На палубе стоял кувшин с маслом — неуместный здесь предмет. На носу имелась и другая посуда, сделанная, кажется, из окаменевшего дерева: странные грубые каменные ножи и каменные чаши, наводившие на мысли о магических практиках с использованием крови. На каждый предмет был нанесен символ, похожий одновременно на рыбу и на глаз. Знак Владычицы Великого Океана?
В прошлый раз пространство рядом с кораблем было пустым. А теперь…
На каменном пляже горел костер, разведенный из плавника с помощью масла и трута. Яркие вспышки пламени то и дело становились голубоватыми или прозрачнозелеными, и их мерцание освещало группу из семнадцати-двадцати пожилых женщин. Точно подсчитать их было невозможно, так как, несмотря на разный рост и неодинаковые фигуры, все они казались довольно костлявыми и были одеты в одинаковые поношенные и грязные серые одежды, указывавшие на род их занятий. Под капюшонами копошились грязно-белые или грязно-серые черви волос либо не было вообще никакой растительности. Лица выдавались из волос и капюшонов, как черепашьи головы из панцирей, или же скрывались под ними.
Группу возглавляла женщина, которая могла быть только их предводительницей. Отсутствие на ней одежды демонстрировало полное разрушение ее плоти. Осунувшееся лицо, ввалившиеся глаза, щеки, рот. Это был череп, покрытый прозрачным саваном кожи, совершенно бесцветный, за исключением тех красок, которые накладывал на него огонь: то янтарь, то бирюзу, то зеленый нефрит. На вид ей было лет сто пятьдесят. Она… это существо выглядело бесполым. Время отняло у нее все характерные половые признаки. У нее их не было. Она стала функцией. Но, как и посуда на палубе, она окаменела, и на ней остались отпечатки всего, чем она была, поэтому она действовала в соответствии с привычками, приобретенными ею еще при жизни. И главной из них было проявление своего рода упрямой злобы. В ее глазах все еще отражались вспышки разума, остававшегося активным, но больше не понимавшего себя. Вместо капюшона поперек прядей ее седых волос и избороздивших широкий лоб морщин, поднимающихся и опускающихся подобно волнам, стекала сеть золотых цепей, усыпанных жемчугом. Еще одна примечательная черта: на правой руке женщины отсутствовал мизинец.