Она никогда не считала себя какой-то особенной. Она была нежеланным ребенком, побочным плодом любовной связи, божьим подарочком. Она была никому не нужна, или чувствовала, что не нужна, ее не любили. Она ненавидела Герриса, ненавидела золотую лилию, Элизет, совсем не такую, как Валия, иногда, по ошибке, пытавшуюся быть доброй к ней, еще больше разжигая ее враждебность. Валия жаждала благословения богини. И она получила его.
Таббит наконец объяснила ей, как добраться до храма, который представлял собой не что иное, как мрачную пещеру. Рассказала и про путь через колодец к клетке. Этот путь существует до сих пор, сказала Таббит, но про него со временем позабыли. Восточная госпожа из старинного особняка, на фундаменте которого теперь стоял Флор, была членом священной общины. Именно она приютила сестер, когда они ушли в подполье, опасаясь преследования, и позже присоединилась к ним в их ритуалах внизу. Таббит впоследствии тоже неоднократно ходила через этот колодец, украдкой нелегально снабжая сестер вещами, украденными из дома. Таббит хоть и постарела, но оставалась проворной, как обезьяна, однако ее проворство ослабевало. Появилась необходимость в молодости. Молодости, опутанной той же маниакальной преданностью и одержимостью, которая сжигала всех остальных женщин, гниющих под землей, — ненавистниц мужчин, ненавистниц мира, ненавистниц жизни. Да, Таббит распознала в Валии те качества, которых желала богиня ведьм. Не мудрость, не силу, а хитрость, упрямство, лживость и начинающуюся паранойю.
В конце концов все было решено. Валия позволила слугам засвидетельствовать свое присутствие возле башни и на краю обрыва. Оставшись одна, она взобралась по стене бани, а с бани поспешила спрыгнуть в коридор-двор, который в те дни был без крыши. Открыв колодец, как подсказала Таббит, она спустилась в мерцающий мрак. Таббит появилась чуть позже и закрыла проход. Привычная к лазанью, она с помощью веревки попала в коридор-двор, перебравшись из окна на стену, а потом вернулась таким же способом, никем не замеченная. Вскоре она сидела под грабом с Эли-зет, привычно прикидываясь малоподвижной старухой и убеждая девочку, что пробыла здесь дольше, чем на самом деле.
ТАК ВАЛИЯ ПОПАЛА В СВОИ новые владения.
Она искала пышности и величия, чего-то, что могло бы соперничать с морским дворцом богини из ее фантазий. И обнаружила, что ее снова обманули. Вместо величия было рабство. Рабство длилось несколько лет, в течение которых, добираясь по ненадежным уступам пещеры к ее самому дальнему пределу или проплывая через ледяной водоем, она находила какой-нибудь узкий пролом в стене утеса и сквозь него получала возможность увидеть солнце, открытое море, воздух и горизонт, а не камень.
Она, конечно, бунтовала, но бунтовать было бесполезно. Она совершала подлости, но и они не приносили ни облегчения, ни признания. Выхода за пределы пещеры не было. Она была недостаточно сильна, чтобы выгрести на старинном корабле к свободе. А наверху колодец держали закрытым. В этом случае шансов тоже не было.
Таббит появилась спустя месяц, и Валия обрушилась на нее с руганью. Таббит бесстрастно молчала, обрамленная мерцающей темнотой сланцевого пляжа. А когда ярость Валии иссякла, Таббит развернула ее и заставила посмотреть в сторону водоема. Потом Таббит заговорила, и произошло чудо: из черной воды поднялась зеленая раковина, сверкая яркими звездами. В раковине плавали красивые женщины, похожие на водяных бабочек. Повсюду разливался аромат тысячи цветов и звучала музыка, будто играла арфа, сделанная из воды…
Видение быстро исчезло. Это была всего лишь иллюзия, и она нелегко далась Таббит. Ее появление на свет не было таким уж бесплотным, как она утверждала. Она была рождена, чтобы служить в доме Флор, и когда в доме наступила разруха, нашла свой путь среди ведьм, по традиции женской линии ее земной родни. С возрастом магические способности начали покидать ее. У нее пока еще оставалась только способность командовать, и теперь она командовала Валией, которая повернулась к ней, ошеломленная и дрожащая.
— Ты сотворишь еще больше чудес, чем я, — сказала Таббит, — и совершишь еще больше колдовства. Но только если ты останешься с нами, научишься у нас, отдашь Ей свою душу.
И Валия, которая всегда была не чем иным, как чужим страхом и долгом, полуосознанно заметила, что здесь у нее появилось что-то свое.
Поэтому она с неохотой вернулась к своему рабству.
Тринадцать лет она терпела его. Она изучала магию, и от нее хитро скрывали, что она не является избранной. До тех пор, пока она, с истинной слепотой эгоистки, на которую всегда можно положиться, сама не поверила, что она избранная. Все это время она ловила рыбу, ухаживала за огородами с лекарственными травами и грибами и пекла хлеб из муки, которую сама в четырнадцать лет начала воровать во Флоре наверху. И когда она поднялась наверх и снова увидела открытую землю, она отвергла ее — отвергла, потому что та не дала ей ничего, кроме презрения, пренебрежения и ложных чувств. Ведьмы соблазнили и обокрали ее. Она действительно была им нужна. Она осталась с ними, набираясь мудрости и сияя в темноте — или думала, что это так. И когда Таббит наконец сказала своим хозяевам, что пойдет домой умирать, а вместо этого отправилась вниз, Валия стала ее дочерью, ее ведьмой-дочерью, связанной с ней пролитой кровью — точно так же, как в пятнадцать лет Валия связала себя с богиней, отрезав мочку уха.