Когда Валия внесла блюдо с мясом в павильон, Мевари испугался ее и стал демонстрировать Элизет свою неприязнь — игра, которую он порой затевал, находясь между двумя женщинами. Когда он ушел, Валия незаметно для рыжеволосого подсыпала в кубок Мевари яд, который принесла с собой. Она тут же предупредила рыжеволосого, чтобы тот следил за своим кубком. Она была уверена, что подозрительный Ройлант попытается поменяться кубками с Мевари, которому не доверял даже больше, чем Элизет. Ранее она намекнула Мевари, что что-то в этом роде может случиться и с ним и поэтому ему нужно быть начеку. И Мевари довел эту игру до логического завершения, заставив Ройланта пить из всего, что стояло на столе.
С другой стороны, если бы яд выпил Мевари, то план Валии не слишком бы пострадал. Она хотела, чтобы они все умерли, так или иначе. Если избранная жертва избегнет яда за ужином, как ведьма она, может, и потерпит фиаско, зато наверстает свое как убийца. Тогда она сама покончит с Ройлантом и подставит Элизет как очевидную виновницу резни, а Мевари так же очевидно будет уличен как сообщник. Для ордена сестер и для богини все еще останется угощение в лице Хармула, которого можно заманить в пещеру посулами или угрозами. Ритуал необходимо завершить, но, возможно, Валия не станет задерживаться, чтобы увидеть его завершение. Это будет ее прощальный подарок Таббит. Валия знала, что богиня будет снисходительна. Как бы то ни было, несмотря на раскол внутри самой Валии, все случится так, как ей нужно, ведьма ли в ней подчинится женщине или женщина — ведьме.
В конце концов, альтернативы не было. Как она и задумывала, кубки менялись, менялись и менялись… Наконец началась потасовка, и Мевари, сделав все как надо, заставил Ройланта выпить ту единственную роковую чашу.
Это был не тот яд, которым она отравила Иобеля, чтобы навсегда заставить замолкнуть его болтливый язык. После того как Мевари поведал ей о рассказе Иобеля, важно было все сделать так, чтобы смерть старика выглядела вызванной естественными, хотя и неприятными причинами. В случае с Ройлантом смерть должна казаться какой угодно, только не естественной. Настойка содержала обжигающую нутро кислоту. Валия с нетерпением ждала продолжительных мучительных криков. Однако прозвучал только один, и тот приглушенный. Она испытала досаду, но удовлетворилась его смертью и спустилась в темноту, чтобы рассказать об этом Таббит. Затем, вернувшись к себе в келью рабыни, Валия зарыдала от мучительной радости, как рыдала когда-то над могилой ненавистного Герриса. О, она оставит этому миру шрамы от своей силы, подобные следам от когтей тигрицы.
А потом… Потом она обнаружила, что все-таки имела дело не с Ройлантом. Не его она обманула, не его напугала, очаровала и убила. А возможно — и никого.
Ее охватил ужас перед колесом судьбы, соскальзывающим с предопределенной и отведенной ему колеи. Что же делать дальше?
Мевари решил эту проблему.
Он предложил ей приготовить зелье для вина Ройланта и его стражи. Он знал ее умение обращаться с зельями. Она уже накачивала Ройланта — который вовсе не был Ройлантом — наркотиками, передав ему в ночь полнолуния желтую розу вместе с запиской Элизет, удачно послужившей поводом для такого подношения, как цветок.
Убрав людей Ройланта с дороги, Мевари сам обошел территорию. Валия обвиняла его в убийстве агента Ройланта вместо самого Ройланта, а он ее — в исчезновении трупа: совет Валии спрятать тело обернулся весьма неприятными последствиями. Ей пришлось заверить его, что сестры не крали тело для своих нечестивых дел. Тем временем Элизет делала все возможное, чтобы облегчить Мевари наказание. Она объявила, что Мевари действовал по ее указаниям. Раньше она не выказывала ни малейшего намека на это. Мевари и Валия были слегка удивлены этой совершенно новой для нее суицидальной чертой: похоже, она вместе Мевари собиралась предстать перед губернатором.
Но Мевари нельзя уезжать. Валия напомнила ему о ремусанском кладе. На что Мевари решил выманить его у старух в пещере и уехать. Ведьма в Валии запротестовала, споря с ее другим «я»: жертва еще не принесена, ритуалы не завершены. И тут до нее, как и до Таббит, дошло, что несвоевременная жертва непредсказуема, а это хуже, чем ничего. А потом из глубины души Валии закричало ее второе «я», заставив жрицу замолчать. Какое ей, в конце концов, дело, когда пустить кровь этому ненавистному чудовищному красавцу с извращенными юношескими фантазиями? Какая разница когда?