На ее уродливой когтистой правой лапе висели подобия колец, а левая сжимала нечто вроде меча цвета гнилой плоти, более широкого на кончике, чем у основания.
И это существо хихикало, жеманничало, завлекало. Обнажив клыки, оно поплыло к нему сквозь темноту, как светящийся ком глины.
И, конечно, оно оказалось слишком неуклюжим в сравнении с ловкостью Сайриона, слишком медлительным в сравнении с его стремительностью.
Быстро, как метеор, Сайрион нырнул в сторону, протянул руку, поймал черную прядь и срезал ее. Из твари хлынула белая фосфоресцирующая кровь. Стальной меч еще два раза нанес удар, и теперь все когти лежали среди благоухающих в ночи олеандров. Раздался предсмертный вопль существа. И Сайрион почувствовал приближение смерти твари. Смерти, которая станет его собственной. Но он не мог поручиться, что чувствует именно это. Он и без того ослабел.
Он поспешил в башню. Заклятия были сняты, и ничто не мешало ему вернуться. Его ноги почти бесшумно касались камня, он перепрыгивал через три-четыре ступеньки. Издаваемые им звуки заглушал вой существа внизу.
Джувед не ждал его, а если и ожидал, то не в такой форме. Сайрион стрелой пронесся по комнате, словно лесной пожар. На мгновение маг застыл, разинув рот. В следующее мгновение лоб мага встретился с тяжелым кристаллом для ясновидения, мимоходом схваченным Сайрионом.
ДЖУВЕД ОЧНУЛСЯ В СМЯТЕНИИ, его тошнило. Однако он полностью помнил все, что было до этого: зеркало, свой трюк, Сайриона и кристалл. Эти воспоминания свелись на нет чудовищной болью в черепе и огромным количеством соли, втертой в его губы, язык и десны. Спотыкаясь и отплевываясь, Джувед встал на колени, схватил стоявший на столе кубок с вином и, не сдерживаясь, сделал несколько глотков. К несчастью, это не помогло, потому что вино тоже оказалось приправленным. И в кувшин, и в кубок были насыпаны пряности из сосудов, причем на этот раз не только соль, но и корица, перец, мускатный орех и имбирь. Джуведа тут же вырвало.
Облегчившись, но с ушибленной головой, заплывшими глазами и закостеневшей глоткой, Джувед осторожно спустился по лестнице башни. Глупая месть Сайриона озадачила Джуведа. Его раздражало, что молодой человек с такой необычной внешностью не принял смерть благородно или, по крайней мере, безропотно. Но эта шутка с нападением и пряностями, вызвавшая мощную рвоту у Джуведа… Он поспешно проковылял оставшееся расстояние до прохладного и залитого безмятежным небесным сиянием родника.
Над пальмами висела луна, призрачная, как отполированная слоновая кость, заливая воды источника чудесным сиянием.
Несмотря на шутку Сайриона, Джувед все сделал правильно и хитро. Бояться больше было нечего. Недолгая болезнь рядом с ужасной смертью — ничто.
Довольный своими рассуждениями, Джувед опустился на колени у источника и склонился к нему. Он старательно отводил глаза от тусклой бледности среди олеандров. Скоро это ужасное существо окончательно умрет и исчезнет. Тело Сайриона, к счастью, отсутствовало. По крайней мере, у воина хватило порядочности убраться в пустыню, чтобы умереть.
Джувед с благодарностью припал к чистой родниковой воде. Несмотря на внезапное головокружение, некоторое следствие его болезненного состояния, он пил со спокойствием и нарастающим воодушевлением. Пока лунное отражение в воде не заслонила вытянутая тень.
С недоверчивым возгласом Джувед вскочил, уставившись на нависшую над ним тощую тушу, горящие ямы глаз и тянущиеся когти своего собственного перевертыша, того, что впервые появился из зеркала.
СРАЗУ ЗА ОЛЕАНДРАМИ НА ЧЕРНЫХ, как ночь, дюнах лежал Сайрион и ощущал, как жизнь возвращается к нему, словно принесенный ветром песок.
Он много сделал в башне, прежде чем позволил себе здесь упасть. Когда умирающее чудовище стало тянуть его за собой в небытие, он понял, что нужно выиграть эту игру со смертью, применив логику. В этой нечестной игре не было никакой надежды, никаких гарантий. Так он лежал и ждал конца либо продолжения, и луна светила ему прямо в глаза.
Но жизнь есть жизнь, и, вернувшись, она принесла исцеление.
Вскоре он смог подняться и подойти к роднику, держась подальше от края воды, хотя там ничего не осталось — ни останков мага, ни чудовища.
Сайрион тщательно нацарапал предупреждающий знак на стволах пальм, чтобы показать, что вода в оазисе загрязнена.
После этого он стал кидать песок и землю в источник с безопасного расстояния. Это была утомительная работа, но он не бросал ее до тех пор, пока родник не замутился и уровень его дна значительно не поднялся.