Наконец он полностью закопал то, что раньше прикидывалось всего лишь отражающей поверхностью ночной воды. Осевший песок скрыл бронзовое зеркало, которое Сайрион бросил в родник за полчаса до того, как Джувед наклонился, чтобы напиться.
ЧЕТВЕРТАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ
КОНЕЦ РАССКАЗА БЫЛ встречен сдержанными, но восторженными аплодисментами одного из купцов и его дамы, подошедшими послушать.
— Очень необычно. Очень хитро! — воскликнул купец, хлопая довольно икнувшего усатого солдата по плечу. Купец, в противоположность ему, был крупным мужчиной, его голову обматывала ткань из мягкого зеленого муслина, расшитого опалами. Кольца на его руках отбрасывали отсветы. Неудивительно, что его изящная спутница цеплялась за него с такой решимостью. Хотя она также расщедрилась на улыбки для обоих солдат, высокого и низкого, и подмигнула Ройланту глазом под серебряным веком.
Ученому, по-видимому, тоже понравилась эта история, и он поклялся, что запомнит ее на будущее. Светловолосый солдат, привалившись к выкрашенной в синий цвет стене, улыбался всем, особенно кошмарному мудрецу в нише, который пускал слюни уже в третью кружку пива. Его пост, кажется, был не просто нарушен, а разнесен в пух и прах.
Ройланту эта история не понравилась. Это и понятно. Если хоть что-то из того, что он слышал, и было правдой, это лишь усилило его потребность найти чудесного Сайриона. Но где же его найти?
— Вы говорите, что видели его в Душистом переулке?
— Ага, — сказал усатый солдат. — А, нет. На Душистой улице. — Он подробно рассказал о посещении тамошнего цирюльника с целью подправить роскошную растительность на лице: — Тупой гарнизонный брадобрей способен подстричь только под страусиное яйцо. Сидя у цирюльника, я заметил, как мимо прошел Сайрион, разодетый как принц.
В этот момент караванщик, который торопливо подошел поговорить с украшенным драгоценностями торговцем, обеспокоенно спросил:
— Светловолосый? Если это так, то я сожалею, потому что тот, кого вы видели на Душистой улице, не Сайрион. Я говорил с ним только вчера, милях в десяти от Херузалы. Он ехал по дороге в Бакрад.
— Бакрад! — На лице Ройланта отразился ужас.
— Вы ошибаетесь, господин, — поправил низкорослый солдат. — Я знаю Сайриона, как своего брата. И я видел его на Душистой улице.
Караванщик самодовольно пожал плечами.
— Что бы вы ни говорили, но я знаю, кого встретил.
— И я, простите, знаю, кого я встретил.
— Вы хорошо знаете Сайриона? — спросил Ройлант караванщика.
— Однажды он оказал мне услугу. Да, я его знаю.
— Далеко ли до Бакрада?
— Недалеко. Но к этому времени он будет уже значительно дальше.
Ройлант тихо выругался. Он выглядел как проигравший ребенок.
— Если у вас срочное дело, вы можете послать голубя с местной почты. По всей дороге есть почтовые станции.
— Нет времени, — неопределенно сказал Ройлант и был вознагражден подозрительным взглядом усатого солдата, который всегда так реагировал на это слово.
Поэтому он и упавший духом Ройлант не обернулись на шум, раздавшийся за их спинами. Его источником, как и прежде, оказался мудрец.
Очаровательная брюнетка, проходившая раньше мимо Ройланта, теперь возвращалась, плывя по комнате в тумане из ароматов, сверкая жемчугами. Миниатюрная горничная осторожно шла следом, неся цветы. При виде этого довольно эффектного шествия мудрец забормотал в пивную кружку:
— Городская блудница, она ходит в багрянице и драгоценных каменьях, и святые камни запачканы ее беззаконием.
Вместо смущения или смятения леди выказала веселое любопытство и, лениво повернувшись, произнесла голосом пантеры:
— Я не ношу красного и ничего не пачкаю, в отличие от тебя. Я настоятельно советую хозяину постоялого двора продезинфицировать его и окурить сильными благовониями, как только ты уйдешь.
Молодая женщина с серебряными веками хихикнула. Все три купца разразились оглушительными возгласами. Мудрец, страшно побагровев, подобрал свои неаппетитные рукава и, издавая булькающие звуки, выскочил из комнаты.
Всеобщее одобрение усилилось. За красивую брюнетку произносили тосты и обещали клетки с голубями и флаконы с редкими духами. Ученый тем временем встал и поспешил за своим пергаментом. На некоторое время он застыл над ним, обнаружив пролитую на него чечевицу.
Посреди этого шума вскочил белокурый солдат Фой.