Кадай никак не отреагировал на намек.
— Я не могу основывать стратегию на простой гипотезе, брат. Лишь вторгнувшись в город, мы поймем, с кем имеем дело, — капитан на мгновение замолчал, прежде чем спросить. — Что с Дак'иром?
Фугис понизил голос, чтобы его никто не смог услышать.
— Физически, с нашим братом все в порядке. Но он все еще встревожен. Воспоминания об его человеческом прошлом на Ноктюрне и первом задании…
Кадай нахмурился.
— Морибар… Даже спустя четыре десятилетия он все еще цепляется за нас, подобно темному савану.
— Его память работает… необычно. И, думаю, он все еще чувствует на себе вину за то, что случилось с Нигиланом, — предположил Фугис.
Лицо Кадая еще сильнее помрачнело.
— Не он один чувствует подобное, — пробормотал он.
— Также и Ушорак.
— Вай'тан Ушорак был предателем. Он заслужил свою судьбу, — решительно ответил Кадай, прежде чем сменить тему. — Дух Дак'ира очистится в бою — таков путь Саламандр. Если это не поможет, тогда я передам его в реклюзиам капеллану Элизию для кондиционирования.
Кадай вновь активировал открытый вокс-канал, тем самым показывая, что разговор был окончен.
Пришло время обратиться к войскам.
— Братья… — Дак'ир услышал голос капитана по воксу. — Наше задание простое. Освободить город, защитить горожан и уничтожить еретиков. В Киррион войдут три штурмовые группы, которые должны будут сектор за сектором зачистить его и испепелить врагов — «Молот», «Наковальня» и «Пламя». Сержанты Цу'ган и Дак'ир возглавят «Наковальню» и «Пламя», западные и восточные секторы города соответственно. Тяжелой поддержкой из опустошителей будут отделения «Адского Огня» сержанта Ул’шана для «Наковальни» и «Испепелителей» Лока для «Пламени». Вместе с сержантом Омкаром я поведу «Молот» на север. Огнеметы будут со всеми подразделениями. Пусть ничто не остановит ваш гнев. Для таких битв мы были рождены. Во имя Вулкана. Кадай, конец связи.
Эфир вновь заполонила статика. Дак'ир полностью отключил связь, когда конвой медленно грохотал мимо заставленных мешками с песком и обмотанных колючей проволокой аванпостов. На постах стояли изможденные солдаты с запавшими глазами, слишком уставшие от многонедельных сражений, чтобы как-либо реагировать на присутствие Астартес.
— Они сломлены, — нарушил тишину Ба‘кен, взглянув в одну из смотровых щелей «Носорога».
Дак'ир проследил за пристальным взглядом своего воина.
— Они не походят на уроженцев Ноктюрна, Ба’кен. Их не готовили к подобным трудностям.
Мимо конвоя в противоположном направлении прошла длинная колонна стратоского авиакорпуса. Солдаты с лазганами через плечо тащились подобно автоматам, некоторые баюкали раны, другие при ходьбе опирались на палки. Все они были в противогазах и коричневых пальто для защиты от холодного открытого воздуха. Лишь города были накрыты куполами, небесные же мосты стояли открытые внешней погоде, хотя были ограждены высокими стенами и подвешены к грубо выглядевшим опорным колоннам толстыми тросами.
В конце разбитой дороги вырисовывались ворота Кирриона. Проход в столицу был гигантским, весь из простого черного металла, герметически запечатанный для поддержания целостности атмосферы.
— Я успел услышать разговор группы солдат, прежде чем мы проехали мимо них, — при приближении к воротам заметил Ба’кен. — По их словам, Киррион был настоящим адом.
Дак'ир проверил энергетический заряд плазменного пистолета, прежде чем загнать оружие обратно в кобуру.
— Мы родились в аду, Ба’кен… Что нам сделается от крошечного огонька?
Громогласный смех Ба'кена сотрясал «Носорог» весь оставшийся путь к воротам.
Глубокие недра Кирриона изобиловали монстрами.
Сержант Рука мчался разрушенными улицами, преследователи гнались за ним по пятам. Его сердце тяжело колотилось. Главная энергосистема обрушилась, и теперь город освещался лишь неустойчивым светом люмиламп, питаемых резервными генераторами. С каждой спорадической вспышкой, тени, казалось, полнились все новыми угрозами и врагами. Ему это никоим образом не помогало.
Рука был в составе второго удара на столицу. Штурм полностью провалился. Укрытыми тенью коридорами Кирриона кралось нечто еще, и оно обрушилось на его батальон с яростным гневом. Никто не ожидал подобного. Согласно стратегии атаки для его батальона, Рука преднамеренно следовал окольными путями, обходя основные зоны боев, чтобы пройти северный сектор города.
Согласно всем собранным стратосцами разведданным, сопротивление повстанцев не должно было быть слабым. Но пятьсот человек были истреблены не мятежниками.
Рука был последним из них, каким-то чудом избежав резни, но теперь культисты напали на его след. К тому же, их становилось все больше. Его когда-то гордый город лежал в руинах. Ему было сложно представить себе еще что-то более мрачное. Там, где однажды тянулись авеню, теперь были лишь кучи щебня. От хромированных площадей остались обугленные ямы, обрывающиеся в бездонную тьму. Сюда пришел ад. Другими словами это было невозможно описать.
Обогнув еще один угол, Рука резко остановился. Он стоял у входа в станцию трамваев на магнитной подвеске, на одной стороне которой располагалась группа промышленных складов, а на другой — высокая стена и надземный переход. Дорогу перед ним устилали сами трамваи, от которых остались только измазанные грубыми надписями выжженные остовы. Но внимание сержанта привлек туннель. Во мраке что-то стремительно приближалось.
Рука услышал за собою шум толпы. Она замедлилась. Тогда он и понял, что его все время направляли в это место.
Звуки из туннеля стали громче, а орда — ближе. В поле зрения попали культисты. Рука насчитал, по крайней мере, пятьдесят человек, и у каждого из них был зашит рот с выпирающими сквозь сморщенные губы синими венами. Они были вооружены кирками, кусками металла и стекла.
Свою гибель Рука представлял себе иначе.
Сержант застрелил одного и уже собирался прицелиться в следующего врага, когда на улицу упал кусок рокрита. Рука проследил за траекторией его полета обратно к переходу и увидел в рассеянном свете силуэты троих бронированных гигантов.
Искра спасения, ожившая было в разуме Руки, быстро погасла, когда он понял, что эти существа пришли сюда не ради него.
Секундой позже грянул гром, и тьму разорвали дульные вспышки.
Рука понял, что сейчас должно было произойти, и бросился на землю. Смертоносный залп продолжался всего лишь удар сердца, но этого оказалось достаточно. Культисты были полностью уничтожены — их разбитые, взорванные тела устилали улицу подобно грубому мусору.
Рука лежал на спине, ошеломленный внезапностью атаки. Не сумев почувствовать ног, он понял, что был ранен. Бок жгло, будто его полоснули ножом. Его форма была влажной, возможно даже от собственной крови. Рядом с лежавшим ничком сержантом на землю приземлилось нечто огромное и массивное, и от встряски в его тело впились новые кинжалы боли. За ним последовало еще несколько толчков, тяжелые и быстрые, подобные ударам миномета.
В глазах потемнело, но сержанту удалось повернуть голову… Его залитые кровью глаза расширились. На земле в согбенной позе стоял ужасающий великан в окровавленных доспехах, из его шлема в форме ревущего дракона вились два алых рога. Он встал на ноги, подобно вылезающему из недр первобытному зверю, явив миру обмотанную багровой чешуей огромную пластину нагрудника. Бронированная фигура, казалось, источала жар, будто ее недавно выковали из самой мантии вулкана.
— Хранилище, где оно? — спросил гигант-дракон, и сквозь ротовую решетку в шлеме заструились тлеющие угольки, будто он выдыхал пепел и золу.
— Близко… — ответил другой. Его голос походил на хрустящий пергамент, но с оттенком силы.
Рука понял, что последующие толчки означали приземление компаньонов огромного воина.
— Мы не одни, — сказал третий, чей голос был глубоким и хриплым подобно потрескивающей магме.
— Саламандры, — с очевидным сарказмом произнес драконий гигант.
— Тогда нам лучше поторопиться, — ответил второй голос. — Я не хочу их упустить.
Рука услышал тяжелые шаги и почувствовал на себе зловещий взгляд одного из бронированных великанов.