На призыв капеллана к бою откликнулись четыре отделения, включая Дак'ирово. Саламандры образовали широкий периметр, окружив орду хитиновых чудищ, и медленно сгоняли их в кучу непрерывным болтерным огнем. Твари были крупными, почти с бронетранспортер размером, их костяные панцири были крепкими, но все же уязвимыми. Размеры, однако, делали тварей неповоротливыми, и обзор у них был ограничен. Окружая тварей, Саламандры нападали со слепых сторон и уязвимых боков. Ксеносы отвечали с беспорядочной и бессильной яростью, пытаясь атаковать врага, который был одновременно всюду.
— Ба'кен! — крикнул Дак'ир, превратив в пар костяную клешню хитиновой твари выстрелом плазмы. — Жги и очищай!
Громадный Саламандр тяжело шагнул вперед, в то время как его сержант отступил назад, и облил струей горящего прометия раненого ксеноса. Тот запищал и защелкал в предсмертной агонии, объятый пламенем. Из полостей под костяным панцирем с шипением и свистом выходил воздух.
Где-то непрерывное стаккато болтерных выстрелов стало редеть, подсказывая, что сражение с хитиновыми чудищами близится к концу. Каждую из оставшихся тварей окружило кольцо из зеленых доспехов, которое медленно сжималось, точно петля. Редкие отчаянные атаки загнанных тварей встречали разрывные снаряды, которые, пробивая тела чужаков, разрывали их изнутри, выталкивая месиво слизистых внутренностей через щелкающие жвалами пасти. Струи огнеметов отгоняли уродливых тварей все дальше, и те пищали и щелкали, отступая перед жарким сиянием, явно боясь огня.
В конце концов оставшиеся полдесятка ксеносов зарылись обратно в землю, подальше от бронированных гигантов, принесших с небес ревущий гром и пламя.
Тсу'ган издалека с завистью следил за боевыми братьями. Позади него возвышался разбитый крейсер, похожий на накренившийся город, неестественно перекошенный. Даже частично ушедший в пепельную землю, «Гнев Вулкана» был огромен. Он простирался в длину на несколько ульевых кварталов, для его оцепления понадобилось несколько Астартес, расставленных с километровыми интервалами. Многочисленные палубы, башни, платформы, надстройки, ангары, отсеки, даже храмы и соборы тянулись вдаль, точно тускло-зеленый метрополис, который медленно заметал падающий сверху серый снег.
Даже в разгар сражения технодесантники, сервиторы и рабочие команды людей продолжали трудиться у исхлестанного солнечной бурей корабля. Солнечные вспышки выжгли свежие шрамы на бортах древнего ударного крейсера и оставили в его бронированной шкуре оплавленные дыры размером с метеорит. Рабочие команды в грависанях подробно описывали повреждения корпуса. Ряды мощных сварочных установок, рассыпая каскады искр, приваривали плиты, снятые с второстепенных секций корабля, поверх самых жутких его ран. Некоторые участки были настолько разрушены, что искореженные остатки приходилось срезать и накладывать заплаты, точно на ампутированную конечность.
Эта работа требовала внимательности, но Тсу'ган сейчас был целиком поглощен наблюдением за далекой схваткой с хитиновыми тварями. В жилах Саламандра вскипала кровь, пока он переживал чужую битву. Кулаки самопроизвольно сжимались. Про себя Тсу'ган последними словами клял братьев-сержантов Агатона, Варго и Дак'ира. Если бы не приказ остаться с большей частью роты, чтобы обсудить планы и установить командный пункт, Тсу'ган с радостью ринулся бы в бой. Хитиновые чудища, конечно, не были серьезным противником, но после долгих месяцев без боя Тсу'гану не терпелось пролить кровь во имя Императора.
— «Гнев Вулкана» серьезно поврежден, милорд. — Металлический голос Аргоса вернул Тсу'гана к действительности.
Брат-сержант находился вместе с технодесантником, братом-капитаном Н'келном и несколькими другими сержантами во временном командном пункте, откуда они пытались навести хоть какой-то порядок и спокойствие после крушения.
Сам командный пункт представлял собой сборное сооружение: четыре стены, скошенная крыша и стол гололитического проектора. Проектор показывал зернистое голубое изображение рельефа окрестностей, разведанного с помощью сенсориума и зондов авгуров дальнего действия. На данный момент известно было очень немногое: Скория в основном была плоской равниной, состоявшей из пепельных дюн и нескольких базальтовых горных хребтов, с местной враждебной формой жизни, похожей на гигантских земных крабов.