— Что? — застыла в нерешительности женщина, почти подобравшись к коту на расстояние поражения шваброй, — Тебя в кота превратили ведьмы?
— Именно так, мадам, — он испытал облегчение из-за того, что нащупал нужный путь в разговоре, — Салем Сэберхэген к вашим услугам. Скромный пожилой учёный и философ. Я спокойно жил себе в США в городке Гриндейл. И в один ужасный день моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я превратился в бесправное животное, которого две сестры-ведьмы удерживали в своём доме подобно жестоким надзирателям. Вы не представляете, насколько мне мучительно жить в теле кота. И единственное, о чём я мечтаю — вернуть себе человеческий облик.
— Я… — Петунья глубоко задумалась и нахмурилась. Она поставила себя на место этого мужчины, и ей стало жутко и очень грустно. В том, что ведьмы способны на подобные издевательства над обычными людьми, она очень даже верила. Ведь её сестра Лили не раз над ней подшучивала и общалась с ней издевательски-высокомерно. Так было не всегда. Она сильно изменилась после того, как побывала в школе для магов, — Я вам очень сочувствую, мистер Сэберхэген. Но почему и как вы оказались в моём доме?
— Меня на этот поступок толкнули сразу несколько факторов, миссис Дурсль, — грустно вздохнул кот, — Во-первых, я теперь кот. А это значит, что я не могу работать обычным образом. А кушать мне, извините, хочется, как и жить. Надеюсь, вы меня понимаете?
— Да, конечно, я понимаю, — поставив себя на его место, Петуния стала ещё больше ему сочувствовать, — Но вы назвали всего одну причину, а сказали, что их несколько.
— Ваш племянник Гарри, мадам. Он волшебник. Он ещё невинный и неиспорченный колдунами. Это вторая причина, по которой я выбрал ваш дом. Я не хотел, чтобы мерзкие ведьмы испортили мальчику жизнь и изменили его к худшему. К тому же я надеялся, что чистое сердце мальчика не позволит ему причинить мне вред. Ведь я всего лишь слабый маленький котик, которого каждый может обидеть. И вдруг так получится, что у мальчика выйдет вернуть мне человеческий облик?
— Гарри волшебник? — Петуния ахнула и выпустила из рук швабру, которая с грохотом упала на пол, — Бедный ребёнок. Я делала всё, чтобы он стал обычным человеком, но это не помогло. Вы уверены, сэр, что Гарри колдун?
— Без сомнений, — кивнул Салем, — Я стал свидетелем его спонтанного колдовства. Но не стоит его в этом винить, ведь подобное невозможно контролировать, как и испускание газов из кишечника.
— Откуда вы это знаете? — подозрительно прищурилась женщина.
— Петуния, право слово, — склонил Салем голову набок, — Я же десять лет прожил с двумя, даже с тремя ведьмами. В какой-то момент с ними стала жить их племянница. Она была ребёнком. Её мать ведьма оказалась от неё. Эти ведьмы даже не думали от меня скрывать секреты, воспринимая, будто предмет интерьера. Я многое узнал об этих… К-хм… Ругаться при дамах я не приучен. В общем, я многое узнал о волшебстве. Миссис Дурсль, я вас искренне прошу сжалиться над несчастным немолодым человеком и позволить мне пожить в вашем доме. Ваш племянник мой единственный шанс на возвращение человеческого облика.
Петуния глубоко задумалась. Она молчала примерно с минуту, после чего сказала:
— Что ж, я позволю вам жить в своём доме. Но при условии, что вы больше не станете воровать нашу еду и ни с кем не будете говорить.
— Гарри знает, о том, что я говорящий кот, — заметил Салем, — С ним-то мне можно общаться?
— С ним можно, — недолго думая, ответила женщина.
— Спасибо вам за доброту и понимание, Петуния. Клянусь хвостом, я не буду воровать «вашу» еду.
— Кстати, — прищурилась она и стала наклоняться за шваброй, — Вы сожрали все мои сосиски, мистер Сэберхэген. А так же испортили сыр и колбасу. Неужели так ведут себя американские учёные?
— Ох, простите меня, — состроил кот большие влажные глазки, — Я был жутко голоден. Меня на протяжении всего заключения морили голодом. Мои намёки вы не понимали, миссис Дурсль. Я попросту не видел иного выхода, как самостоятельно добыть пропитание.
— Что ж, — схватив швабру, она поднялась. Салем испуганно уставился на орудие уборки, которое могло превратиться в инструмент для его казни, — На первый раз я войду в ваше положение и прощу вас. Но это первый и последний раз. Если подобное повторится, у меня появится новый придверный коврик…