Потом, с появлением других вариантов обрести долгожительство, дедок ничего не мог изменить. Ошмёток демонической сути слишком глубоко интегрировался в его душу и мешал другим чарам подобного толка влиять на мага. Вот и пришлось ему все пять тысяч лет прожить сморщенным сухофруктом. Естественно, это ему не добавляло человеколюбия и доброты.
Салем не зря вспомнил об этом ископаемом. Он был на девяносто процентов уверен в том, что дедок знает, как избавить его от проклятья. Он рассматривал его в качестве спасительного билета ещё во время жизни у Спеллманов. Но это был самый крайний случай. Во-первых, общаться с этим древним ископаемым то ещё испытание. Во-вторых, придётся заплатить огромную цену, поскольку бесплатно старый маг сотрудничать не станет, а свои услуги оценивает очень дорого.
При мысли о том, сколько и чего может запросить шумерский сухофрукт за снятие проклятья, Салему становилось дурно. И он начинал считать, что подождать в теле кота восемьдесят с лишним лет не так уж и плохо.
Итак, почти два месяца Гермиона работала на пределе. Она испробовала на Салеме все заклинания для снятия сильнодействующих проклятий из украденной книги. Но ни одни из этих чар на нём не сработали.
Из минусов — Гермиона на неделю слегла в больничное крыло.
Салем в солидарность и благодарность таскал ей сладости из ближайшей лавки в Хогсмиде. Сам он в магазин не ходил — под это дело он привлекал Гарри Поттера. Деньги, кстати, Гарри тратил свои. Он мог запросто телепортироваться туда и обратно — идеальный курьер.
Из плюсов можно отметить тот факт, что Гермиона овладела широчайшим арсеналом могущественных беспалочковых заклинаний для избавления от разнообразных проклятий. Салем сам не владел столь любопытным набором чар, хотя на протяжении пяти веков жизни успел изучить много заклинаний.
Ещё кое-что полезное вынес Сэберхэген. Он за то время, пока девочка овладевала заклинаниями с его родины, понял принципы, по которым строились эти чары для избавления от проклятий. И с учётом этих принципов он принялся создавать собственное заклинание, которое почти со стопроцентной вероятностью должно было сработать. Этот процесс обещал затянуться надолго — лет на пять. Но это всё равно быстрее, чем ждать, пока чары спадут сами. И всё же это был план «В» на случай, если не сработает план «А» — они с Гермионой не добудут нужное заклинание в библиотеке Совета. И провалится план «Б» — ничего полезного не найдётся в библиотеке Хогвартса.
Как-то за всей этой суетой из внимания Салема пропал профессор Люпин. А тот неожиданно решил взять несколько выходных из-за болезни. И это был не первый такой случай. И вот уж «совпало» — заболел он прямо перед полнолунием…
Люпина должен был подменять профессор Снейп. Но тот в последнее время был слишком занят, чтобы приходить на дополнительные занятия вовремя. По школе ходили слухи, будто он варит зелья по поручению директора. В этом не было ничего удивительного. В прошлом году он по приказу Дамблдора уже варил зелье для избавления миссис Норрис (кошки Филча) от проклятья, которым поразил её Воландеморт из дневника, пока перехватил контроль над телом Джинни. Состав сработал — кошка к концу года очухалась, чему завхоз был безмерно рад.
В общем, Салем решил этим воспользоваться ради пополнения бюджета на мелкие траты, к примеру, чтобы суметь купить сладости для Гермионы на свои деньги, а себе рыбки. Он заявился в класс защиты от тёмных искусств раньше Снейпа. Кабинет не был заперт, что позволило спокойно в него пройти.
Салем написал на доске мелом свою фамилию, нацепил на нос очки, найденные в ящике стола преподавателя, сел на этот самый стол и вооружился указкой.
Вскоре в кабинет начали заходить первокурсники Гриффиндора и Слизерина. Они с удивлением поглядывали на кота на учительском столе, но ничего не говорили на этот счёт. Гладить его они не лезли, как и обижать. Профессор Макгонагалл всех приучила, что подобное норма и за обычной с виду кошкой может скрываться преподаватель. А тут кот явно необычный.
— К-хе, к-хм… — привлёк к себе внимание детей кот. — Я Салем Сэберхэген, ваш новый преподаватель защиты от тёмных искусств на время, пока профессор Люпин приболел. Повторяю для тугоухих: мистер Сэберхэген, — указал он указкой на надпись на доске.
Дети замолчали и прекратили шебуршать канцелярскими принадлежностями. Они приготовились слушать.
Лишь один кудрявый блондинистый мальчик достал из сумки фотоаппарат и начал фотографировать «учителя».
— Мистер Криви, — посмотрел на него поверх очков кот, который знал практически всех студентов Гриффиндора, включая первокурсников, — только для вас урок не начался?