Голос, который прорвался изнутри, показался ей чужим и незнакомым. И таким тихим, что едва достиг ушей даже этого любопытного животного.
— Элмет, — раздраженно сказал мужчина — Мы направляемся в другую сторону. Вылезай оттуда. Но пёс не спешил реагировать на зов своего хозяина, который подходил всё ближе, пока не остановился у самой кромки оврага. Она не могла рассмотреть его лица, потому что любое движение причиняло адскую боль. Взгляд охватил только длинные ноги в тёмной спортивной обуви.
До ушей вновь долетел мужской голос, но обращался он не к ней, а разговаривал по телефону. В скором времени незнакомец стал спускаться в глубокий овраг. Она же не могла пошевелиться, из груди вырывались только хлюпающие звуки.
— Вы можете говорить? — прямо на неё смотрели серые глаза. Как он оказался здесь так быстро? — Можете двигать руками? — он просунул одну руку ей под колени, а второй провел по спине. Как только он поднялся, тело пронзила жгучая боль, словно на неё вылили чан с кипятком.
— Обнимите меня за шею, — тело повисло у него на руках так, как будто принадлежало тряпичной кукле. Сил хватало только на то, чтобы кусать губы до крови, в напрасной надежде заглушить ошеломляющую боль, блокирующую все прочие чувства и ощущения.
Он не надоедал глупыми расспросами, а просто молча нес её в какое-то место. Но прежде, чем она смогла осмыслить происходящее, тёмные грозовые облака пришли в движение и поглотили дневной свет без остатка.
Глава I.
Осеннее солнце гаснет рано. Тревожная линия горизонта ещё пылает багровыми всполохами, но дневной свет идёт на убыль. Меркнущий диск солнца неумолимо катится вниз, растворяясь в вязкой мгле.
Миствейл неохотно отпускал беглецов. Древний необузданный лес бесконечно долго тянулся вдоль узкой дороги; чёрные, иссушенные болезнью, ветки деревьев, изогнулись так, что нельзя было проскочить мимо, не повстречавшись с их удушающими объятиями. Айрис стиснула зубы, услышав противный скрежет по боковому стеклу, подавляя зудящее чувство открыть окно и обломать сухие торчащие ветки, напоминающие скрюченные пальцы старой колдуньи.
Резкий, перехватывающий дыхание запах, просочился в машину. Черная река с густым и ядовитым потоком, прорезала лес, разделяя его на две половины. Эта сторона Миствейла окутанная вечным туманом, казалось спящим чудовищем, которое в любой момент могло проснуться. Айрис натянула чёрную маску до самых глаз, прибавляя скорость до предупреждающего писка. По крайней мере, она преодолеет расстояние до развилки дорог, прежде чем едкие испарения окутают её сознание дымкой галлюцинаций.
Ехать оставалось около двух миль.
За чертой, разделяющий Миствейл и остальной мир, власть генерального прокурора ощутимо слабеет, а законы становились менее суровыми. Вероятно, по её следу не отправят ищейку, как и не станут использовать скрытые ресурсы, имеющиеся в распоряжении у хозяина бескрайних лесных просторов.
— Я тот, кто я есть, — в панорамном окне отразились вспыхнувшие на мгновение и тут же погасшие эмоции. Он всегда слишком хорошо владел собой. — И никогда не притворялся кем-то другим, — слова шли в разрез со спокойным тоном его голоса. — Ты ошиблась.
До неё доходили отголоски расплывчатых слухов от обитателей Миствейла , что давняя трагедия уничтожила всё хорошее, что в нём когда-то было — Натаниэль Хэйвуд похоронил в семейном склепе тёплые чувства, оставив снаружи дельца, для которого важны только использование и обладание. Люди, вещи — нет существенной разницы.
— Да, теперь я действительно понимаю, — она пыталась говорить таким же тоном, как и он. Сухим и безжалостным. Но он своё мастерство оттачивал годами, а Айрис, как ни старалась, всё равно выглядела жалко — сумерки превратили стекло в превосходное зеркало. Её губы подрагивали от привычной обиды, плечи понуро опустились вниз под строгостью его потемневшего взгляда. — Это было соглашение на взаимовыгодных условиях. И оно, — голос стал совсем тихим и сиплым, обнажая скопившуюся горечь, — закончилось.
Он вздрогнул, как от пощечины, отрывая взгляд от окна, где город загорался россыпью неоновых огней. Ярких и невозможно далёких, как и мужчина, стоящий напротив.
— Айрис, — его губы разомкнулись для очередных обидных слов, которые не хотелось больше слышать.