Единственной радостью в жизни стали воспоминание о вкусе римаргирии. Хоть его и убеждали, что ни на каком острове он не был, но тот вкус невозможно было выдумать. Феликс много раз пытался найти проводника, но того и след простыл, как будто никогда и не существовало. Вдобавок и друг, рассказавший об этом злосчастном плоде, так же пропал. Феликс считал, что это не просто совпадение, здесь есть какая-то связь. И хоть он бредил островом и воспоминаниями, всё же какое-то внутреннее чутьё, голос разума, чей-то грубый пронзительный голос приказывал никогда не возвращаться на остров. Он преследовал его во сне и в раздумьях об острове. Однако именно после проклятого плода он потерял вкус и чувства, а без этих вещей Феликс не понимал, как жить дальше. Будущее представлялось мрачным. Как можно прожить в мире без вкуса и наслаждений?
Несмотря на всю опасность, Феликс всё-таки решил отыскать этот остров самостоятельно. Он нанял капитана и корабль с командой и в надежде на свою память показал, куда примерно нужно двигаться судну. Феликс заметил, что на протяжении всего пути внутренний голос становился сильнее. Он просыпался в поту и с ужасом вспоминал слова: «Не возвращайся!» Но чем сильнее становился голос, тем ближе он был к острову. Феликс прекрасно это понимал и пользовался.
Когда вдали показался знакомый серый туман, у Феликса забилось сердце. Он указал капитану путь, и через час они уже подплыли к острову. Увидев серый песок, Феликс наконец-то вздохнул с облегчением. Он был прав! Остров существует! Это не его выдумки, не бред от горячки!
Спустившись на землю, Феликс попросил капитана корабля остаться вместе со своей командой на суше, а сам пошёл вглубь острова, к аборигенам. Дойдя до места, он удивился, насколько тут стало тихо и безлюдно. Никого не было, будто бы все вымерли или переселились в другое место. Несмотря на это, Феликс направился к дому вожака. Здесь также никого не было, над лачугой вожака находился небольшой домик на дереве. Феликс помнил, что римаргирию вынесли ему именно оттуда, и забрался по самодельной лестнице наверх.
Он поднялся и тихонько зашёл внутрь дома. От увиденной картины его чуть не вырвало. На длинном деревянном столе стояли головы с разрезанными черепами. У многих вытащен почти весь мозг, у кого-то был ещё цел. Среди изуродованных и прогнивших голов Феликс узнал моряков и капитана корабля, которые привезли его на этот остров в первый раз. Рядом с ними находилась голова его пропавшего друга, а возле неё...
Феликс, не веря своим глазам, подошёл к краю стола и увидел себя. Он несколько раз коснулся своего лица. Вот его голова, волосы, глаза, нос, губы, но… Что тогда на столе?..
Сзади раздался шум, который пробудил Феликса от ступора. Он вздрогнул и резко развернулся. У прохода стоял тот самый угрюмый седой проводник, Понс.
– Я же сказал тебе не возвращаться.
В этот момент Феликс осознал, что голосом предостережения было воспоминание о голосе проводника. И только сейчас, когда он услышал Понса, Феликс понял это. Он явственно вспомнил лицо, и пристальный взгляд, и голос, говорящий «никогда не возвращайся».
– Что ты, что твой дружок, никто меня не слушает.
Феликс не успел ничего сказать, не ожидая, что проводник набросится на него с дубиной и со всего размаху ударит по голове.
Феликс очнулся, слыша странные звуки. Он еле-еле открыл глаза, голова раскалывалась от боли, руки и плечи зудели. В лицо ему ударил жар пламени. На секунду он подумал, что его сжигают, но потом осознал, что рядом танцуют аборигены у огромного костра. Сам же Феликс был привязан к деревянному столбу.
– Проснулся? Смотри теперь. Это произошло из-за тебя, из-за того, что ты не послушал меня, – раздался голос возле Феликса. Он повернул голову и увидел Понса. Сложно сказать, что чувствовал и чем руководствовался этот человек, помогая аборигенам, на нём не отражалось ни одной эмоции.
Феликс ещё раз посмотрел на безумные танцы дикарей и в отдалении заметил огромное тучное существо. Оно чем-то напоминало вожака аборигенов, однако туша вожака склонилась перед троном существа, вознося ему молитвы на неизвестном языке. Феликс мог найти только одно объяснение этому – скорее всего, это существо – их местное божество. Громоздкий мужчина с головой свиньи что-то отдалённо напоминал Феликсу, но больная голова была бессильна вспомнить даже своего имени. Он понимал только одно – ни один человек не мог быть таким громадным, а глаза, горевшие зловещим красным светом, внушали только ужас.