Высвеченные удовольствия. 1929
Собрание Сиднея и Гарриет Джеймс, _ Музей современного искусства, Нью-Йорк
Механизм и рука. 1927
Музей Сальвадора Дали, Сент-Питерсберг
И первым реальным шагом на пути к этой захватывающей цели стала персональная выставка Дали в престижнейшей барселонской галерее Хосефа Далмау, продвигавшей авангардное искусство в Испании, которая принесла ему серьезный, значительный успех. Дали в это время шел всего двадцать второй год, для большинства его сверстников это возраст первых, еще робких и чаще всего неумелых штудий, возраст школярского становления, между тем Дали и на барселонской, и на предшествующей ей мадридской выставке художников- иберийцев показал себя уже состоявшимся мастером, пробующим свои силы и в новых, только еще набирающих силу направлениях живописи и блестяще реализующимся в традиционной классической живописи.
Замечательна его реалистическая работа Девушка, стоящая у окна (1925), известная ничуть не меньше его поздних сюрреалистических полотен, на которой он изобразил свою сестру Анну Марию, любующуюся в раскрытое окно великолепной бухтой в Кадакесе. Здесь есть и мелодия, и настроение, и состояние тихого, любовного созерцания, и тончайшая живопись, реализованная в игре светлосерых и голубоватых тонов. Вообще Дали в это время увлеченно работает со своей сестрой, используя ее в качестве прекрасной модели, сажая ее в разных позах и добиваясь разного и всегда интересного состояния. Это и чудесная Девушка, сидящая к нам спиной, отсылающая одновременно и к «метафизическим» картинам Де Кирико, и к полотнам мастеров раннего Возрождения, и Портрет девушки на фоне Кадакеса (ок. 1924-1926, дар Дали Испанскому государству). Однако рядом с этими классическими и строгими работами есть и совсем иные, написанные как будто другой рукой, - это кубистический Натюрморт, или Бутылка рома с сифоном (частное собрание), подаренная позже Лорке, или выполненный в очень свободной манере с простыми геометрическими формами Большой Арлекин и маленькая бутылка рома (1925).
В любом случае уже в этот ранний период проявляются две стороны огромного дарования Дали: его непреодолимая склонность и любовь к классичности, к великой Традиции, как он сам ее называл, и стремление утвердить и реализовать себя в новейших течениях. На путях скрещения этих двух, казалось бы, взаимоисключающих тенденций (отход от традиции и постоянный возврат к ней, как сумму двух полюсов) и построит свое искусство зрелый, поздний Дали.
Выставка в Барселоне имела для Дали и весьма полезные практические последствия: владелец галереи Хосеф Далмау прислал ему два рекомендательных письма в Париж: одно - к французскому писателю Максу Жакобу, другое - к лидеру французских сюрреалистов Андре Бретону, и то, и другое давало возможность молодому начинающему испанцу наладить контакты с элитой французского авангарда, чем он не преминул и воспользоваться. Однако по-настоящему едва ли ни единственным его страстным желанием было увидеть в Париже «самого легендарного Пикассо», которого Дали в ту пору боготворил и негласное соперничество с которым будет освящать всю его долгую жизнь.
Венера и амуры. 1925
Частное собрание
Портрет Поля Элюара. 1929
Частное собрание
Встреча двух великих испанцев состоялась в апреле 1926 года в мастерской Пикассо на Рю де ла Бойет.
«В величайшем волнении, - вспоминал много позже в Тайной жизни Дали, - так, словно я удостоился аудиенции римского папы, в назначенный час я переступил порог дома художника.
- К Вам я пришел раньше, чем в Лувр!
- И правильно сделали, - ответил Пикассо»[1 С. Дали. Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим. С. 166.].
Великий мастурбатор. 1929
Национальный музей королевы Софии, Мадрид
Обычный атмосферно-гидроцефальный бюрократ, когда он доит череп-арфу 1933
Музей Сальвадора Дали, Сент-Питерсберг
Дали привез показать Пикассо свою маленькую и тщательно отделанную вещицу Девушка из Фигераса (1926), а тот в свою очередь, одобрив работу коллеги, в течение двух часов листал перед ошеломленным поклонником свои последние кубистические полотна.