Я познакомился с ним в середине тридцатых годов.
Пионерский отдел Московского городского комитета комсомола предложил мне принять участие в конкурсе на пионерскую песню. С комсомольской путевкой в кармане я выехал в один из пионерских лагерей Подмосковья, где прожил с ребятами около месяца. Вместе с ними ходил в походы, купался, удил рыбу, зажигал пионерские костры.
По возвращении я написал несколько песен ("Песню о Павлике Морозове", "Песню о пионере Мите Гордиенко", "Песню о пионерском барабане") и совершенно неожиданно для себя несколько веселых стихов для детей, которые снес "на пробу" в редакцию журнала "Пионер". Редактором журнала был талантливый писатель и журналист, один из неутомимых организаторов детской литературы (он погиб на фронте в первые же месяцы войны) - Борис Ивантер.
Мои стихи "Три гражданина" Ивантеру понравились, и они появились на страницах журнала. Успех меня окрылил. Теперь я дерзнул сочинить целую поэму для ребят. Это был первый вариант "Дяди Степы".
Прочитав поэму, Ивантер мне сказал:
- Ну вот! Теперь вы начали всерьез писать для детей. Надо бы вас познакомить с Маршаком.
Маршак жил в Ленинграде. И вот редакция "Пионера" командирует меня с рукописью "Дяди Степы" на консультацию к Маршаку. Это была вторая в моей жизни творческая командировка. Признаться, не без душевного трепета вошел я в здание ленинградского Дома книги на Невском проспекте, где в нескольких тесных комнатах размещалась редакция детского отдела, возглавляемого С.Маршаком.
Самуил Яковлевич принял меня сразу же. И "Дядю Степу" прочитал при мне. Таков уж был стиль работы в этой редакции, где каждого нового человека встречали так, будто его самого и его рукопись давно уже здесь поджидали. Разговор с Маршаком мне хорошо запомнился. И если впоследствии я не счел своего "Дядю Степу" случайным эпизодом в литературной работе, а продолжал трудиться для юного читателя, то в этом, может быть, прежде всего заслуга Самуила Яковлевича Маршака.
За "Дядю Степу" он похвалил меня, но одновременно и пожурил, объяснив, что мой добрый великан должен еще подрасти духовно. Юмор детских стихов, говорил он, заблистает еще ярче, если вы не побоитесь дать простор лирическому чувству. Лирика, как и юмор, одинаково необходима в детских стихах.
В тот же день Маршак пригласил меня в детский клуб, душой которого был он сам. Несколько одаренных ленинградских школьников, любящих литературу и пробующих свои силы в стихах и прозе, были завсегдатаями этого клуба. Маршак представил меня как молодого московского поэта и попросил прочитать "Дядю Степу".
Маршак был строгим и требовательным наставником. Он был нетерпим к дурным стихам, но он был убежден, что поэтам, в особенности молодым, сперва нужно указать на сильные стороны их творчества, а затем уже на слабые, отмечать то, что безусловно получилось, и обычно начинал беседу с оценки лучших строк, советуя подтягивать до их уровня все остальные. Так он говорил о моем "Дяде Степе", в первую очередь сосредоточившись на том, что, с его точки зрения, заслуживало одобрения.
И впоследствии, когда я приходил к нему, уже на московскую квартиру, в его прокуренный кабинет, где он безотрывно трудился за своим заваленным книгами и бумагами письменным столом, поистине с фантастическим упорством отдаваясь творчеству и нисколько не заботясь о своем здоровье, - он с прежним вниманием и доброжелательством слушал и читал мои новые стихи. Помню, он не раз повторял дорогую ему мысль и однажды написал в статье к моему пятидесятилетию, что любимыми становятся только детские писатели, которые по-настоящему одарены живым воображением, непосредственностью чувства, способностью играть всерьез, оставаясь детьми и в зрелые годы.
Кажется, я научился узнавать Маршака не только по глуховатому, задыхающемуся голосу, но и по самому телефонному звонку, как казалось мне, напористому, нетерпеливому...
Высказав мне несколько точных, проницательных суждений, он обычно добавлял в конце:
- И никогда не забывайте, голубчик, что по книгам детских писателей ребенок учится не только читать, но и говорить, но и мыслить, чувствовать...
"Друг мой Маршак!" - так говорил о Самуиле Яковлевиче великий Горький. Вместе они создали детскую литературу, воспитавшую не одно поколение героев, разгромивших фашизм, покоривших целину и космос, строящих сегодня самое справедливое в истории человечества общество и отстаивающих мир на земле!
Со смертью Самуила Яковлевича Маршака опустел капитанский мостик большого корабля советской детской литературы... Но корабль будет уверенно продолжать свой путь по солнечному курсу, будет по-прежнему открывать для наших детей чудесные архипелаги Новых стихов, Новых повестей, Новых сказок...
И это будет лучшей памятью прославленному капитану той литературы, которая отвечает перед человечеством за будущее планеты.
Мы знали бойца - Маршака,
И вдруг его рядом не стало
Упал знаменосец полка,
Но знамя полка не упало!
Бойцы продолжают поход,
На знамени солнце играет.
Маршак с нами рядом идет:
Поэзия - не умирает!
Надо ли говорить: как дороги мне были встречи и дружба с корифеями детской литературы Маршаком и Чуковским. На протяжении всех лет нашего знакомства они не раз поддерживали меня добрым словом и дружеским советом. Мне не забыть Корнея Ивановича Чуковского, который, узнав о том, что я, тогда еще молодой поэт (1939), награжден орденом Ленина, приехал ко мне домой, чтобы поздравить с высокой наградой. Веселый и озорной Мойдодыр, добрый и мудрый Айболит - Корней Иванович отличался от Маршака большей академичностью и несколько меньшей общественной активностью. Оставаясь кумиром для всех поколений малышей, он последние десятилетия мало писал для них, посвятив себя главным образом литературоведческой работе, однако его выступления по вопросам и проблемам детской литературы, его уникальная книга "От двух до пяти" навсегда останутся для нас яркими страницами истории "суверенной державы" - литературы юного поколения.