Кива Ава Чел восторженно заклацала ладошками, Лисичка угнула голову.
До этого мига Курнопай не надеялся, что сцены Кивы Авы Чел с ним еще не отпечатаны, но все же верилось — моментов, непозволительных для обзора чужих глаз, там не будет. Теперь, запылав от стыдобы всей кожей, Курнопай знал, что они будут.
Чтобы не видеть их, Курнопай смотрел вверх. Глаза Болт Бух Грея успели перехватить его глаза и подмигнули, выказывая гордое довольство снимками посвящения Лисички и обещая, что картон с Кивой Авой Чел получился не менее картинным.
Курнопай передумал не смотреть на платформу с фотощитами. Коль он не сумел не подчиниться приказу, обязан перестрадать собственную неуправляемость и незащищенность.
Шепоток разочарования, как бы пересыпавшийся из конца в конец по Сержантитету, не оскорбил Курнопая: он и сам заметил на фотографиях торжество Кивы Авы Чел.
— Настырное создание! — промолвил Болт Бух Грей. — От меня отказалась, представляете? В эти исторические минуты, мой любимец, я задаю себе курьезный вопрос: «Кто кого посвятил?»
Ухмылка верховного жреца при ужимке не совсем ясного ему самому личного удивления отозвалась в зрачках Курнопая льдистым холодком, и Болт Бух Грей поспешил задобрить его:
— Будущность посвятителя у вас исключительная. Порода — раз, грация — два, элементы пробуждающегося эротического вкуса — три. Мастерство придет.
— Нет, — сказал Курнопай.
— Придет, — уверял Болт Бух Грей, настаивая на прежней мысли; его ухватливый ум успел сообразить, что подразумевал Курнопай под своим «нет».
Досада отяжелила сердце правителя. Уже выдвинулся из железобетонного колодца круглый помост с микрофонами-луковицами, объятыми кольцами, а он никак не мог возбудить в себе потребной для праздника патетики.
Наступила недоуменная тишина. Озадаченность сменилась на лицах опасливым присмирением, Болт Бух Грей направился к помосту. Он шел, встряхивая плечами и задирая манжеты к локтям, и лишь заговорил, голос затвердел от бодрости.
— Мы собрались в Мекке сексрелигии в честь триады посвящения. Нужно ли было отрываться от наших трудов и забот? Я вам скажу: да. Это посвящение государственного значения. Не берусь подчеркивать, какой масштаб придается событию, ежели в нем принимаю участие я, потомок и наместник САМОГО, главсерж, держправ, верхжрец.
Разом начали хлопать все три посвященки, за ними стал бить ладонью о ладонь Миляга, Курнопай взял руку под козырек. Едва захлопал Сержантитет, овации взорвались над горой и низиной.
— Не надо вам говорить, кем является для САМОГО, правительства и народа выпускник училища термитчиков Курнопай.
Овации, но без треска.
— Курнопай — всеобщий любимец и герой. Я не преувеличу, ежели скажу: он далеко пойдет. Залогом тому божественное наблюдение за Курнопаем САМОГО, моя забота о Курнопае и усилия по его воспитанию. Залог усовершенствования в батальных познаниях, вопросах сексрелигии уходит корнями в службу его бабушки Лемурихи в спецвойсках, в их сотрудничестве на телевидении. Как патриот армии и будущий держмуж я формировался на передачах мудрой бабушки Лемурихи с внуком Курнопаем.
Болт Бух Грей страстно вздохнул, под его ладонями раздался всплеск, будто в воду, стремясь схватить баклана, упал ястреб. И толпа яростно повторила этот всплеск.
Говоря о Миляге, он указал, что никогда не было на планете руководства, подобного сержантскому. Оно неотделимо от науки, как мужчина от женщины в момент соития. Достойнейшим представителем науки, совокупляющейся с правящим Сержантитетом, является главврач Самии Миляга.
Курнопай чуть не присвистнул. Вчера Миляга терял надежду на жизнь, сегодня в первом ряду властителей медицины.
Миляга, не обрадованный назначением, поникло насупился.
— Не скрою от вас, поскольку отношусь к вам, представителям народа, с абсолютным доверием, я подверг достославных Курнопая и Милягу испытанию на верность державе. Испытание выдержано превосходно. Тесты испытания на верность одобрил САМ. Главнейший из тестов: проверка на честность. Имеется порок в натурах наших граждан. Спрашивают их о чем-либо от имени власти, они предпочитают ориентир на ложь. Необходимо отвечать со всей искренностью, нет, они врут. Думают — посадят. С какой стати? Посадят за правду? Так ведь за правду! Страдать за правду, бывает ли необходимость отраднее? Правда всегда торжествует. Но когда? Вовремя — хорошо. С запозданием? Морально хорошо для общества. Кто из вас не захочет пострадать, дабы морально хорошо было обществу? Заверяю от вас — исключительно все.