— Мы с тобой как близнецы, только не близнецы, а лучше. Братаны по духу! По судьбе!
Нино лупал на меня глазами, от удивления даже повернувшись к нашей с Альей парте полубоком. Агрест откинулся на спинку стула и наверняка сделал одухотворённое лицо на случай, если математик отвлечётся от доски и примеров на ней.
— Очень рад это слышать, — сказал он едва различимо, — но с чего такие суждения?
Гы. К этому вопросу я была готова.
— Ты Адриан. Я Маринетт. Нужны ещё дополнения?
Агрест слегка обернулся ко мне через плечо, недоумённо нахмурившись. Уши у него были красными. Я подмигнула парню.
— Ты мне в любви, что ли, признаёшься?
Это предположение заставило меня закатить глаза. Нино наблюдал за нами, как мать-наседка, птенец которой вот-вот взлетит.
— Никакой пошлости, братан. Просто подумай над тем, что я тебе сказала.
Он всё равно выглядел очень смущённым. Мне от этого тоже стало слегка не по себе.
— М-хм. Ладно…
Интересно, дойдёт ли до него смысл. Адриан знал, как я люблю игры со словами и юмор, связанный с фонетикой, — на Рождество он даже подарил мне футболку с принтом судака и тудака, но без подписи, — так что точно поймёт, в какую сторону нужно копать. Ну, я на это надеялась.
Как всегда, уже сделав какую-нибудь глупость, я задумалась о последствиях. Блин, неловко вышло: у нас вроде как нежный возраст, когда начинают зарождаться всякие любовные сценарии. А тут я с фразой про духовное родство. Ещё и в день Валентина!
Ко мне пододвинулась Алья, заинтересованно сверкающая очками.
— Так ты что, клеишься к Адриану?
— Мы друзья, — покачала я головой, осторожно закрывая тетрадку с кучей имён Адриана в разных стилях.
Зная Сезер, она обязательно что-то поймёт неправильно. Типа, что я такая цундере и влюбилась в мальчишку, который годится мне в младшие братья или в очень ранние дети… но Алья-то про мой настоящий возраст понятия не имела! Так что её предположения наверняка показались бы ей очень логичными и правильными. А зная её энтузиазм… мне ещё не хватало попыток меня с Агрестом свести.
Тяжёлый вздох подавить всё равно не удалось. Под трель звонка с урока я подпёрла голову рукой и мрачно уставилась в Агрестову спину. Мир несправедлив, раз такие классные парни со мной в разных весовых категориях. Даже буквально: в Адриане веса было раза в полтора больше, чем во мне. А то и во все два.
Или правильнее было бы сказать, что мы в разных возрастных категориях?
Адриан встал из-за парты и повернулся ко мне. Щёлкнув пальцами, он выдал:
— Море!
Я похлопала в ладоши и довольно улыбнулась. Адриан сверкнул своими идеальными белыми зубами в ответ, радостный, как щенок-подросток.
Нино и Алья смотрели на нас круглыми глазами, явно осуждая за разговор без разговора. По их фигурам так и читалось: эй, мы тут, и мы тоже хотим участвовать в беседе!
— Я в кафетерий, — продолжал улыбаться Агрест, слишком довольный своей догадливостью. — Тебе взять шоколад?
Ну что за предубеждения. Раз у меня предполагается ПМС, то я обязательно должна есть какао-бобы, что ли?
— Только не шоколад! Возьми на свой вкус.
— Договорились. Нино, идём?
Обескураженный Ляиф выполз из-за парты и, как зомбимен, поплёлся за Агрестом. Когда Адриан вышел из класса, улыбка с моего лица стекла сама собой.
В моей жизни было всего три момента, когда я кого-то любила. Первые отношения развалились, потому что я «встречалась» по переписке с очень депрессивной девушкой. В итоге я порвала с ней, потому что при личной встрече оказалось, что я ей не нужна: она стеснялась меня, моей полноты, активности, энтузиазма и громкого голоса.
Третьей, — и последней на тот момент, — любовью стала моя жена. А вот второй…
Я влюбилась в мальчика. Ему, как и Адриану, было четырнадцать; как и Адриан, он был предельно вежлив, обходителен, эрудирован и обладал отличным чувством юмора. Он не был красавцем, но в его внешности я не находила ничего отталкивающего. У него была мраморная кожа на ладонях и волосы цвета горького шоколада.
Всё было прекрасно и замечательно: я не признавалась в своих чувствах, тихонько млея издалека. Пыталась помочь объекту влюблённости с уроками или просто разговором. Невероятно злилась на свой лишний вес, пыталась похудеть, но проблемы головы всё равно оказались сильнее. Вес не уходил, я себя тихонько ненавидела и смущалась своего внешнего вида.
Ну, нормальные подростковые загоны же.
А потом мой четырнадцатилетний принц разменял пятнадцать. Шестнадцать. Семнадцать… и стал непроходимым засранцем.
Нет, он всё так же был обходителен, имел мраморную кожу на тыльной стороне ладоней и волосы цвета горького шоколада. Только теперь у него была неприятная улыбка, злые шутки, сигареты и влюблённость в хорошую тихую одноклассницу. Откровенно говоря, он стал мне неприятен из-за изменившегося характера.