Под настроение рассказала Адриану миф о даре Пандоры. Дело было на перемене в коллеже, так что меня слушал весь класс, включая мадам Бюстье. Здесь этой истории, — как и многих других, — не было. Вместо коробочкиПандоры здесь жила легенда о кувшине, полном бед. Дочь Зевса Апотисия несла этот кувшин в аид, чтобы утопить в Стиксе, и то ли засмотрелась на Аполлона, то ли и вовсе переспала с красавчиком, да и разбила сосуд по неосторожности. Так что болезни, смерть и страх растеклись по всей земле, проникая в каждую щель и складку. Не выковырять, как бы боги ни пытались. Ну и надежда вместе с ними вытекла, только она была последней, так что проникла не в землю, а в головы людей через уши, нос и глаза.
История Пандоры Адриану зашла, кстати. Как и остальным деткам. Восхищённая «моим» воображением Роуз даже предложила книгу написать. Ну а чего таланту пропадать, в самом деле?
— Я подумаю, — ответила я, пряча усмешку в кулак.
— Только обязательно подумай!
— Да, да…
После уроков мы с Адрианом собрали наши нехитрые пожитки, и Горилла в шикарной машине отвёз нас в здание центрального телеканала — именно здесь должен был проводиться конкурс любителей высокой кухни. Хлоя, к примеру, как самая занятая и важная персона, и вовсе забила сегодня на коллеж. Наверняка здесь всем с самого утра мозги выносит, не жалея себя.
Вообще-то, кажется, в каноне у Маринетт в этот день был выходной… или она просто не пошла в коллеж, решив забить, как Буржуа сейчас? Но да неважно.
Ехали мы в тишине. Попали в пробку, как назло. Зато, пока стояли, успели сделать домашку: я по французскому, Адриан по физике. И даже махнуться тетрадями, чтобы переписать выполненное.
Не, ну а что. Самой физику делать, уравнения решать? Я в этом мало смыслю, говоря откровенно. Да и не интересовалась никогда физикой, разве что она не была прикладной для жизни. Про электричество там или про плотность веществ… ещё меня манила астрономия, однако в моей школе её так и не ввели, хотя обещались. А вот Адриан всё это дело любил. Он вообще, к моему удивлению, оказался технарём по складу ума.
К тому моменту, как мы подъехали, съёмки уже почти начались. В здание мы заходили под звуки последних приготовлений и голоса Хлои, которая раздавала указания налево и направо. Что интересно: Буржуа явно понимала, что класть все хотели на её приказы… и оттого старалась ещё больше, чем могла бы. Даже добавила визгливых ноток, чтобы пробирало до самой души.
Вот послушались бы её сразу — и могли бы минимизировать ущерб. А теперь она, как настоящий энергетический вампир, высосет всё и из всех.
И, нет, мне людей не жалко. О характере мэрской дочки знали все телеканалы — всё-таки, Хлоя не раз и не два мелькала по ящику. Вроде бы даже в сериале снималась однажды…
В телебашне на нас с Адрианом совсем не обращали внимание. Даже на первом этаже люди бегали туда-сюда, как заполошные испуганные таракашки. Мы с Агрестом отошли от входной двери и во все глаза уставились на разворачивающееся представление.
— Бесконечно можно смотреть на три вещи, — сказала я, задумчиво потирая подбородок.
— М? На какие это?
— Как горит огонь, — он кивнул, соглашаясь, — как течёт вода, — снова кивок, — и как работают другие люди.
Адриан поперхнулся и посмотрел на меня практически круглыми глазами.
— Вот иногда я понять не могу: ты то ли гениальный стендапер, то ли просто слишком злая.
— Да я вообще Бражник. Мировое зло.
Адриан фыркнул, причём немного раздражённо. Необычная реакция для моего вечно спокойного и умиротворённого котёнка, готового, кажется, даже Иуде простить его предательство.
— До мирового он ещё не дорос, знаешь ли, — сказал Адриан с нескрываемой злостью. — И не дорастёт, Ледибаг и Кот Нуар его прихлопнут раньше.
От моего успокаивающего похлопывания по плечу он встряхнулся, как мокрый пёс, и растерял своё недовольство. Ну и хорошо. Я рада, конечно, что Адриан знакомится с негативными эмоциями, но всё-таки мне хотелось бы, чтобы они не были направлены на одного человека. А вот пропадёт объект для выливания плохого — что тогда Адриан будет делать?
Лучше пусть уж злится на меня, окружающих, да хоть на плохую погоду. Равномерно размазанный негатив не так опасен, как его концентрация на чём-то одном.
— Держи.
— А?
Я моргнула, но приняла протянутый букетик с фиолетовыми цветами. Нежные лепесточки, тёмная серединка, короткий стебелёк. Больше всего букетик напоминал по размеру бутоньерку, разве что довольно пышную. Где Агрест умудрялся его прятать всё это время?