Внешние проявления ОРПП я прятала за одеждой Маринетт, — её брюки держались только на поясе, а пиджак был на пару размеров больше, чем нужно, — косметикой и активностью мимики. Я не падала в голодные обмороки, как анорексичка, и не испытывала приступов усталости, за что надо было благодарить магию. В принципе, вся проблема в ОРПП для меня состояла в реакции окружающих на мою внешность.
Хорошо ещё, что в виде Ледибаг я была очень даже сочной девушкой; полторашка груди и покатые бёдра прилагались. Не хотелось бы, чтобы подростки, насмотревшись на моё теловычитание, начали травить себя диетами и голодом.
Кот на тренировках нет-нет, да и поглядывал в мою сторону. Такое его внимание было странным, но на вопросы Нуар не отвечал, неумело переводя тему. В какой-то момент мне это надоело, и Кота я просто прижала к стенке — в буквальном смысле.
— Ми-ми-миледи?
Нуар уставился на меня зеленью, и я хмыкнула.
— Ми-ми-миледи, — передразнила я напарника, — чтобы ты знал, нервничает, если на неё постоянно смотреть. Что произошло?
— Ни-ничего!
Я снова хмыкнула. Мягко проведя кончиками пальцев по груди Нуара, я щёлкнула по колокольчику. Мелодичный звон был очень приятным, кстати. Интересно, почему во время боёв колокольчик не звенит, как у бурёнки на выгуле?
— Точно ничего? Или ты что-то… скрываешь?
Я наклонилась ближе к Коту, напрочь игнорируя его личное пространство. Нуар покраснел, и это было просто очаровательно.
— Не-ет, — протянул он, едва не дав петуха.
— Ну и ладушки, — я ещё раз щёлкнула по бубенцу, прежде чем отстраниться. — Продолжим тренировку?
Кот кивнул и нервно поправил колокольчик. Ой, да ладно, будто своими щелчками я могла его сдвинуть! Тоже мне.
— А всё-таки, — снова сказала я, когда мы разобрались с забегом по крышам и тренировкой, — что тебя тревожит, котёнок?
Мы опять были на любимой крыше кафе. С Котом под боком я съела целую тарелку супа, и теперь мучилась животом — переела. Да уж, отвык организм от нормальных порций.
— Мелочи, Ледибаг, — отозвался напарник.
— Не поделишься?
Он молчал минут пять. Я за это время успела разлечься на крыше и даже немного помедитировать. Эх, хорошо всё-таки: уроки сделаны, завтра не будет географии, друг рядом… Ещё и психологиня уехала из города, так что у меня недельный перерыв. Ля-пота.
Ну вообще-то лепота, конечно, но мы же во Франции. Тут всё через ля.
Костюм защищал от холода, так что у меня было ощущение, что на дворе не минус два, а вполне комфортные плюс пятнадцать.
— Мне показалось, что я узнал твою личность, — выдал наконец Нуар.
Я заинтересованно приоткрыла глаза и посмотрела на напарника.
— И что? Тебя так расстроило моё лицо без маски?
Кот негромко рассмеялся.
— Нет, нет… я бы не расстроился, если бы мои выводы оказались правильными.
— Ясно. Так что тогда не так?
Кот вздохнул, и в этом вздохе я услышала отголоски вселенской тоски.
— Я ошибся.
Глава 39. Следы чужой жизни
Семнадцатое число приближалось, моё настроение остановилось на отметке «хуже некуда», с едой были проблемы, так что я прибегла к вещи, которая помогала мне в прошлой жизни прийти в себя — к уборке.
Как и всякий нормальный человек, сначала я терпеть не могла эту штуку. Ну что за прикол — убираться? В подростковом возрасте, пытаясь отвоевать себе личное пространство, — бабушка заходила в мою комнату в любое время дня и ночи, — я раскидывала по полу книги, бумаги, канцелярию и вещи. Ходить в итоге было просто невозможно, если не знаешь, куда наступать.
Комната у меня была маленькая, туда вмещался только шкаф, рабочий стол и односпалка, так что даже небольшой беспорядок казался концом света. Я же захламляла пространство, не скупясь. Футболки и штаны переезжали ежедневно по два или три раза: со стула на кровать, с кровати на пол, с пола на стул. В моём мире существовало только одно правило: никакой органики.
То есть я могла есть или пить в комнате, но перед сном все тарелки, фантики, кружки и прочее обязательно убиралось. Думаю, если бы не это правило, то я бы окончательно заросла грязью. А ведь всего-то не надо было вмешиваться в личное пространство подростка!
Более или менее убираться я начала… в девятнадцать лет. Серьёзно. До этого момента пол не было видно из-за бумаг и книг. Причиной такого изменения стала моя кошка: мать разрешила завести её при условии, что она не будет выходить у меня из комнаты. Ну да, конечно, ведь её-то кошка, — британка, злая, но безобидная и очень пушистая, — была единоличной властительницей остальной квартиры.