С чистой совестью я пообещала, что моя трёхцветка не выйдет за пределы комнаты, при этом мысленно держа пальцы скрещенными. И, естественно, кошка гуляла по всей квартире. Какие были между котанами баттлы — не описать словами.
Завести здесь животное, что ли? Или не стоит? Кто будет за ним смотреть? Да и у Сабины с Томасом пекарня, как бы шерсть на одежде никуда не попала. Ведь шерсть при наличии животного дома — это практически приправа. Обнаруживается где угодно, а особенно в еде.
Мою нервозность окружающие видели, — ну тут немудрено, на самом деле, — и стойко меня поддерживали. Не могу сказать, что я как-то по особенному косячила или огрызалась, всё было в пределах нормы, но спасибо за такую заботу я всё равно говорила регулярно.
Сабина и Томас меня потом обычно обнимали. Кот — брал за руку и улыбался, глядя в глаза. Адриан подмигивал, Нино смущённо отводил взгляд, а Алья фыркала.
— Ты, знаешь ли, слишком ценный ресурс, чтобы за тебя не бороться, — объясняла мне креолка.
В отличие от молчаливого Айвана, Сезер после своей акуманизации не стала меня сторониться. Позвонила в тот же день и вытянула на разговор, продлившийся до позднего вечера.
— Во-первых, — говорила Алья в трубку, пока я рисовала чёрт пойми что в тетрадках, — я тебе вреда не причинила. А если и причинила, то Ледибаг всё исправила.
— Какой позитив, однако.
— Во-вторых, — игнорировала мой сарказм подруга, — все мы не без греха. Я посмотрю, как ты акуманизируешься и что потом творить будешь.
На это я фыркнула, и Алья засмеялась. Интересно, кто здесь первый узнает тайну моей личности — Нуар или всё-таки Сезер. Они были мне дороги, каждый по-своему. Адриан, пожалуй, всё-таки немного больше; мы с ним, в конце концов, мир спасали на двоих.
А вообще, стоит снова заняться медитациями. Не хотелось бы перепсиховать и словить бабочку. Вот ещё Антибаг здесь не хватало.
— В третьих, — продолжала Сезер после смеха, — это было отличное приключение! Ты видела мой костюм? Я выглядела просто потрясающе!
Ну, этого не отнять. У Леди Вай-Фай был один из самых запоминающихся, лаконичных и крутых костюмов, если кто меня спросит. Чёрненький такой, с белыми полосочками. Если бы Алья меня поняла, я бы обязательно пошутила про Битлджуса.
— Интересно, кто будет следующим одержимым? — томно выдохнула в трубку Сезер.
Меня этот вопрос тоже волновал. Бражник молчал почти месяц, и это давило на нервы. В интернете я смотрела, не началась ли какая зимняя неделя моды, но было тихо.
Так что, устав от своих переживаний, неизвестности и неопределённости, я решила убраться в комнате. Давно пора, если по-честному.
Убираться я научилась после волшебной книжки Конмари, которая за двести с чем-то страниц научила меня жить только с нужными мне вещами. Ух, сколько же я мусора выкинула… мешков пятьдесят, наверное. А ведь поначалу мне казалось, что выкидывать у меня было нечего.
В новой жизни было преступно много вещей, которые я даже в глаза не видела. Так что, упросив Сабину купить мне несколько упаковок мусорных пакетов, я принялась за разбор чужой жизни.
Больше всего у Маринетт было макулатуры. Причём я говорю не о книгах или журналах, — хотя последние встречались чаще, чем я ожидала от девичьей комнаты, — а об эскизах и всевозможных альбомах. У меня не было столько даже в пятнадцать, когда я была свято уверена, что нарисую когда-нибудь офигенную мангу.
Рисунки были… ну, неплохими, наверное. По-детски наивными, на мой взгляд, но среди них попадались настоящие шедевры — и я говорю не про канонное розово-бежевое многослойное платье с гравировкой «М», которое мне никогда не нравилось. Маринетт рисовала в разных стилях, очевидно ища свой, и парочка её эскизов выглядели волшебно. Изысканно. А иногда и дерзко, словно их создала Круэлла.
Такие я откладывала в коробку, — спасибо, Томас, — чтобы разобраться с ними потом.
В уборке есть только два шага: первый — ты избавляешься от всего ненужного; второй — раскладываешь нужное по местам, где оно и будет жить. Конмари предлагала убирать хлам по категориям, начиная с той, что не вызывает эмоционального отклика, но у меня в комнате Маринетт не было каких-либо привязанностей, так что я просто убирала всё подряд.
В пакеты отправилась одежда, которая была мне мала или просто не нравилась. Книги, не вызывавшие ничего кроме зевков. Канцелярия, слишком розовая и девчачья, чтобы я воспринимала её хотя бы миленькой.
По просьбе Сабины я раскладывала хлам по пакетам, следуя тем самым категориям. Экономная мадам Дюпэн-Чэн хотела подарить отбракованному вторую жизнь: вещи она планировала перестирать и отнести в центр приёма, макулатуру отдать на переработку, а остальное продать за бесценок. Даже пара евро с чужого барахла была бы мне полезной, потому что на место выкинутого мне в любом случае придётся покупать что-то другое.