— Надеюсь, что мы и в старости будем так же гулять, — улыбнулся Адриан.
Я тоже приподняла уголки губ, но мысли у меня были нерадужные. Если доживём, котёнок. Со всеми этими акумами и канонными восемьюдесятью одержимостями Месье Голубя…
На предложение зайти ко мне Адриан попытался ответить отказом:
— Я всё-таки погулять хотел, так что извини.
— Одиночество — важная часть ментального здоровья, — менторским тоном сказала я. — Но как насчёт покушать? Я, знаешь ли, совсем не могу есть в одиночестве! Разве мой рыцарь не спасёт меня от голода?
Адриан снова улыбнулся. Это была очень тёплая, мягкая улыбка, которая расцветала из глубины его взгляда, а не на лице; губы-то, напротив, едва изгибались. Такое глубокое выражение я видела у Агреста очень редко, в основном когда он говорил про Эмили.
— Не могу оставить тебя наедине с голодом.
— Отлично. Там Сабина готовила, так что будет что-нибудь интересное. Вроде бы она постигала тайскую кухню… всё интереснее, чем моя готовка.
Адриан, — милый мальчик, — даже шуточки себе не позволил. Но, поскольку я шла с ним под руку, то почувствовала, как на мгновение он дёрнулся.
Милый, но неосторожный. Я же рядом, смешок могу просто ощутить!
Дома было пусто и тихо: Сабина и Томас работали в пекарне. Ощущение пустой квартиры давило; я почти сразу поняла, что на самом деле не смогла бы поесть здесь спокойно. Слишком привыкла, что не остаюсь одна: со мной рядом всегда была хотя бы кошка. Теперь вместо неё Тикки, но квами сейчас спала…
Обед прошёл быстро. Адриан проследил за тем, чтобы во время еды я не только болтала, так что тяжесть в животе тянула веки вниз. Спать хотелось со страшной силой.
— Может останешься? — спросила я, отчаянно давя зевки. — Или всё-таки гулять побежишь?
Адриан одевался в прихожей и застёгивал бесконечные пуговки своего тренча. Они у него были как на поварской шинели — в два ряда. Ну конечно, Габриэль не мог сделать обманку, это было ниже его модельерского достоинства.
— Одиночество — важная часть…
— …ментального здоровья, ага, — закончила я, всё-таки зевая. — Ладно. Иди, броди по улицам, вольный кот.
На эту фразу Агрест дёрнулся и посмотрел на меня так, будто испугался.
— Что, прости?
До меня уже дошла пикантность ситуации и то, что я опять не сдержала язык за зубами. Но, если честно, сейчас я совсем не имела в виду геройское обличье Адриана!
Я накинула куртку, чтобы проводить парня до улицы. Обуваться не пришлось: по давней европейской традиции мы не разувались дома, только в личных комнатах сменяя уличные ботинки на тапочки. В прихожей сапоги оставались только в пасмурную погоду и во время слякоти.
Почему бы не перейти на обычное для азиатов разувание? Я не знала. Всё равно же тапки носят, в конце концов, не отморозят же ноги!
— А что не так? — я моргнула. — Не знаешь эту сказку?
Мы вышли на улицу и задержались у подъезда. Мне, откровенно говоря, совсем не хотелось возвращаться в пустую квартиру, но держать Адриана на привязи я не могла.
— Кажется, мы её ещё не проходили на литературе. О чём?
— По-моему, это из сказок народов мира, так что вряд ли будем проходить. Про кота, который гулял сам по себе. Вряд ли ты её найдёшь в интернете, — сказала я сразу, чтобы не обнадёживать Агреста. — Мне её то ли рассказывал кто-то из маминых родственников, то ли я читала в каких-то старых книжках.
— Ясно, — кивнул Адриан, натягивая на лицо медицинскую маску.
Вот она, чёртова популярность. Даже не пройдёшься спокойно.
Мы наконец распрощались. Какое-то время я смотрела Адриану в спину, переминаясь с ноги на ногу. Было прохладно, но, кто бы знал, насколько мне не хотелось идти домой и оставаться одной…
Выбора всё равно не было. Алья занималась с мелкими сестричками, у Манон Надья отобрала телефон, прознав про наши переписки, Адриан вот гулять ушёл, а с Нино я не была настолько близка. Тикки спала в почтальонке, так что я не могла перевоплотиться и побежать скакать по крышам. Значит, оставалось только заварить себе чай и усесться за уроки, раз уж делать всё равно нечего.
В прихожей я повесила куртку на крючок и тяжело вздохнула. На кухне заварила чайник зелёного чая и, прихватив несколько печений для Тикки, — проснётся же она когда-нибудь, всё-таки, — пошла в комнату. Подниматься по отвесной лестнице с чайником в руках оказалось тем ещё приключением. А ведь мне перед этим ещё и разуться пришлось!
Поставив посуду на стол, я пошла к балкону. Хотелось свежего воздуха. Может, одеться потеплее и посидеть на улице? Обновить, так сказать, мой прекрасный стеклянный стол и гирлянды.