– Молоко? – Джек выпрямился, отступил от нее на два шага, как она того хотела, махая рукой, и поник. – Ты собираешься есть хлопья? Но я столько всего приготовил! Ты ведь любишь клафути, разве нет? Может, я отрежу тебе кусочек…
– Не может, – отрезала Лора. – Супы не люблю, выпечку не ем, индейку не перевариваю.
– Но…
– Молоко дай.
Когда в ее руках наконец‐то оказалась заветная бутылка ледяного молока и пачка разноцветных кукурузных колечек, Лора успокоилась. Что‐то заставило ее разнервничаться, и она сама до конца не понимала, что именно, но предпочла сразу утопить это в своем любимом завтраке, которому не изменяла вот уже на протяжении семидесяти лет, как впервые ступила на сушу. Прислушиваясь к кукушке, отстукивающей время в напольных часах в гостиной, Лора принялась быстро-быстро набивать рот. Тубус давил ей на поясницу, будто поторапливал.
– Так ты пойдешь прямо на место?
– Да, хочу посмотреть лично. Ральф пишет отчеты, как курица лапой. Да и всегда лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– Мне пойти с тобой?
– Чтобы ты там в обморок грохнулся, и мне потом тебя до дома на руках нести пришлось? Ну уж нет!
– Эй, я не такой болван, как ты думаешь! Я могу закрыть глаза.
– Нет, ты остаешься присматривать за Лорелеей. Это твоя основная работа, не забывай.
Лора подавилась последней ложкой. Хлопья быстро размякали в молоке, и, сосредоточенная на том, чтобы съесть их до того, как это случится, она слушала разговор Франца с Джеком на фоне точно так же, как радио, провод от которого все еще валялся под столом. Витражная роспись на кухонном окне сливалась с янтарными листьями плакучих ив, обступающих Крепость. Сквозь рельефные стекла они и вправду напоминали стекающие слезы, словно дом плакал солнечным светом. Когда Лора оторвалась от любования ими и своей тарелки, то оказалось, что Франц уже допил свой кофе, натянул джинсы вместо спортивных штанов вместе с кожаной курткой и вооружился ключами от «Чероки», который пригнал утром с кладбища.
– Чего-чего? – переспросила Лора. – Мне надо на площадь в Светлом районе, сегодня сдача проекта! Титания возьмет машину и отвезет меня. Ей все равно ведь ехать в цветочную лавку…
– Она уже в лавке, – сообщил Джек. – Ушла еще утром, пока ты спала.
Лора оглянулась через арку на тахту. Плоды терна скукожились, плющ поредел – осталась лишь пара особо настырных веток, обвивающих четыре диванные ножки. Значит, Титания и впрямь давно к ним не подходила – те росли лишь вокруг нее или из нее самой. Что ж, значит, Лоре, по крайней мере, не придется слушать ничье нытье и снова вытирать ей сопли, как прошлым вечером, когда ее привезло такси, окровавленную и зареванную. Меньше драмы – больше кислорода.
Именно так Лора приободряла себя, пока судорожно обдумывала другие варианты.
– Тогда ты меня подбросишь, – заявила Лора, глядя на Джека, но тот повертел тыквой из стороны в сторону, и она с недовольством вспомнила сама: – Ах, да, точно. Ты же не умеешь водить. Боже, какой же ты все‐таки никчемный!
– Ничего страшного, зато Франц умеет. – Джек произнес это таким воодушевленным тоном, словно и вправду верил, что Лора обрадуется. – У меня куча дел сегодня. И раз уж Франц все равно твоя сиделка…
– Не нужна мне никакая с-сиделка! – взвилась Лора так же, как взвивалась каждый раз, когда кто‐то произносил это самое слово, которое без запинки не могла произнести даже она сама. Во рту сразу становилось кисло, будто оно было отравой. – У меня всего раз колесо в канализационном люке застряло, подумаешь! Все потому, что какой‐то урод забыл его закрыть. Не считая этого, я полностью самостоятельна! И к тому же, от меня даже в коляске больше проку, чем от этого плаксы.
– Эй, я вообще‐то еще здесь! – воскликнул Франц оскорбленно из гостиной арки, куда ушел за солнцезащитным кремом и кепкой. – Давайте избавляться от привычки говорить о ком‐то в его присутствии, ага?
Лора махнула рукой.
– Он кровь целый месяц уже нормально не пил! – продолжила наседать она, надеясь убедить Джека. – А если вырубится прямо за рулем и мы попадем в аварию? Или набросится на кого‐нибудь, потому что оголодал? Или…
– Все будет нормально, – оборвал ее на полуслове Джек. Несмотря на то, что он всегда заявлял, будто никогда не устает, голос его звучал не так бодро, как вчера. Он снова повернулся к Лоре спиной, принявшись перебирать и складывать грязные посудины. Большинство из них занимала пища, которую некому было есть, кроме ушедшей Титании, и Лоре показалось, что тьма в треугольных глазницах Джека колышется, словно вытекает наружу. В тот момент она почти пожалела, что так категорично охаяла его еду, но тут Джек сказал то, что заставило ее захотеть сделать это еще раз: – Вчера я уговорил Франца выпить половину донорского пакета через трубочку, вполне удачно, надо сказать. Так что сейчас он работоспособен не меньше, чем обычно. Франц – твоя сиделка, Лора. – Джек повторил это чуть ли не по буквам, будто хотел, чтобы у нее начал дергаться глаз. – И дело вовсе не в тебе и не в том, что ты недостаточно самостоятельна. Просто сейчас в городе одной слишком опасно, а Францу нужна работа. Все в городе должны работать, помнишь?