Никогда раньше Ремингтон не испытывал такой пустоты внутри и такого бессилия. Ему было горько и тяжело.
Граф Гришэм решил подать в отставку. Его отставка не была принята. Судьба распорядилась иначе о нем ходатайствовал сам морской министр. Основываясь не только на высказываниях дотошного лорда Нельсона, который всегда выделял Гришэма за его тонкий и быстрый ум, но и на блестящих рекомендациях трех адмиралов и двух командующих флотами, морской министр сделал Ремингтону Уорту лестное предложение — продолжать служить короне и отечеству, но теперь в качестве тайного агента.
Рем принял это предложение, исходя из тех соображений, что теперь не только слепой случай, но и он сам сможет влиять на соблюдение жизненной справедливости. То, что исполняя секретные поручения, он будет подвергать себя смертельной опасности, его вовсе не страшило после многих лет службы на флоте мысль о смерти стала для него будничной.
Что его действительно пугало, так это пустота в душе и отсутствие высоких целей, которые необходимо ставить перед собой.
Рем допил бренди и, вращая рюмку в ладонях, задумался о результатах своей тайной деятельности. Он довольно удачно раскрыл многочисленных американских и английских шпионов, уничтожил не меньшее количество английских предателей, захватил множество неуловимых контрабандистов и бандитов, действовавших дерзко и ловко, раскусил и расстроил стратегические действия военно-морского флота Америки в войне 1812 года, а совсем недавно передавал совершенно секретные послания герцогу Веллингтону. Именно сведения, передаваемые Ремингтоном Уортом, должны будут способствовать падению Наполеона.
Методы, которыми действовал Рем, были всегда необычны и всегда приносили блестящие результаты. Его ни разу не раскрыли. Он и его люди могли по праву гордиться не просто успехами, а успехами, способствующими воплощению в жизнь правила, выработанного Ремингтоном раскрывать и наказывать виновных, но щадить заблуждающихся. Уорт был тверд относительно выполнения требования: война может быть неразборчива в выборе своих жертв — он и его люди не могут. И требование это неукоснительно выполнялось.
Да, он достиг всего, что поставил себе целью добиться десятилетие назад.
Часы в коридоре пробили два, прервав плавное течение мыслей хозяина дома и напоминая о том, что впереди у него много дел, каждое из которых требуется тщательно продумать и выполнить.
Граф Гришэм поставил рюмку на маленький столик и опустил голову на грудь. Он медленно вдохнул, потом выдохнул, начиная обычное дыхательное упражнение, способствующее быстрому расслаблению организма и очищению разума от посторонних мыслей.
На рассвете ему предстоит отправиться в доки.
— Саманта! Ягненочек мой! Ты насквозь промокла!
— Тетушка Герти! Мы попали под проливной дождь, — ответила Саманта, подавляя улыбку. Если кто и напоминал ягненочка или овечку, подумала девушка, обнимая свою дряхлеющую тетушку, так это она, Гертруда, — на своих тоненьких ножках, с широко раскрытыми карими глазами и седыми букольками Да и речь тетушки немного походила на блеяние.
— Вы пропали где? — Тетушка Герти, склонив старенькую голову набок, всеми силами старалась расслышать то, что говорила внучатая племянница.
— Не пропали, а попали под проливной дождь, — терпеливо и на этот раз громко повторила Саманта. Тетушку едва не затрясло.
— Хорошо, детка, сейчас я пошлю кого-нибудь из слуг за вашими вещами.
Тетушка Герти обернулась и неожиданно ткнула морщинистым пальцем туда, где стоял Смитти.
— Вот вы, молодой человек будьте любезны, опустите на пол эту потрепанную крысу и сходите за вещами моей племянницы.
— Тетушка Герти, это Смитерз — Если бы не выражение смертельной обиды на лице Смитти, Саманта бы не удержалась и рассмеялась, но вместо этого она поспешно забрала скулящего щенка из рук слуги. — А это моя собачка, Рэкки. Уверяю вас, это добродушнейшее создание и не имеет ничего общего с крысой, особенно когда подсохнет.
— Рэкки? — нахмурилась старушка — Довольно странное имя для лакея.
— Да нет же, тетушка, — Девушка согнулась почти пополам. — Рэкки — это моя собачка. Хотя ваша ошибка вполне понятна. Вы уже второй человек, который за сегодняшний день спутал ее с грызуном.
— Твоя собачка? А кто же тогда этот человек? Я совершенно уверена, что его не было в моем доме до твоего приезда, в таком случае, если он не один из аллонширских слуг, что, черт возьми, он делает в моем доме?!
Саманта подалась вперед и поймала сухонькую руку престарелой тетки.
— Смитерз — камердинер Дрэйка. Вы уже видели его. А теперь вспомните, Дрэйк писал вам, что Смитерз будет сопровождать меня, потому что…
— Ах да, да, да… — прервала ее тетушка, смущенно покачивая головой. — Вот-вот родится мой следующий внучатый племянник или племянница. Прошу прощения, Смитерз… сама не понимаю, как я могла забыть.
— Ничего страшного, мадам.
— Но почему же все-таки сопровождать юную девицу Дрэйк послал своего камердинера? Нет, это выше моего понимания.. Не обижайтесь, Смитерз.
— Я и не обижаюсь, мадам.
— Но все-таки… камердинер… для молодой леди…
— Тетушка Герти, Смитерз не просто камердинер моего брата. — Саманта перешла почти на крик. — Долгие и долгие годы Смитерз верой и правдой служил нашей семье, и я отношусь к нему скорее как к дяде, а не как к слуге. Дрэйк ему полностью доверяет. Я тоже.
— Ах вот как… Еще раз прошу прощения, Смитерз Я начинаю припоминать, что Дрэйк писал мне что-то подобное Кажется, я становлюсь немного забывчивой, — вздохнула старушка.
— Просто вы утомились, — посочувствовала ей племянница, бросая призывающий к терпению взгляд в сторону Смитти — Надеюсь, мой приезд сюда и необходимость выезда в свет не подорвут ваше здоровье.
— Ну конечно же нет! Я уже давно живу предвкушением того, как представлю тебя лондонскому обществу. Дай же мне на себя взглянуть! — Тетушка Герти отступила на шаг и с добродушной придирчивостью принялась разглядывать Саманту. — Дорогая! Да ты просто красавица! Об этом Дрэйк мне почему-то не написал!
— Я была неловкая и неуклюжая буквально до самого последнего времени. Дрэйк, может быть, и не заметил во мне никаких изменений.
— Это совершенно невозможно! — заявила старушка, поправляя выбившуюся из-под шляпки племянницы мокрую прядь волос цвета воронова крыла и заглядывая ей в зеленые бархатные глаза.
— Ну что ж… молодым людям на балах у Олмака придется сражаться за право следующего танца с тобой.
Сэмми лукаво улыбнулась:
— Ну что ж… Если джентльмены собьются у моих ног в кучу малу, я буду счастлива, потому что в этом случае никто не узнает, как неуклюже я двигаюсь в танце.
— Ты равнодушна к танцам? — не поверила своим ушам старушка Герти.
— О-о! Я обожаю танцевать, но от этого я не становлюсь грациознее! Мой последний учитель танцев сообщил мне, что я двигаюсь под музыку, как новорожденный жеребенок.
У леди Гертруды даже дыхание перехватило от негодования.
— Новорожденный жеребенок!? Как смеет этот наглец! Полагаю, твой братец рассчитал этого выскочку в ту же секунду?!
Из-за спины Саманты раздалось сдержанное покашливание Смитти, в котором острое ухо обязательно расслышало бы намек на хихиканье.
— Простите, мадам, боюсь, леди Саманта может схватить простуду, если так и будет стоять в мокром платье, — сказал он как можно громче.