— Разыщите его мне.
Брумм попытался изобразить улыбку, но она получилась какая-то кислая. Он облизал толстые губы. Пройсс склонился над колченогим столом. Ему показалось, что его нос уловил запашок спиртного.
— Извините, гауптштурмфюрер, но оберштурмфюрер не может сейчас говорить с вами. Он сейчас со Шлезингером, главой еврейской администрации лагеря. Выдает ему номера.
Судя по всему, этот Брумм умелый пьяница. По его разговору не скажешь, что он пьян.
Пройсс выдержал паузу. Его состав прибыл в Вестерборк в целости и сохранности, на этом его полномочия заканчиваются. Он лично проследил за тем, чтобы поезд вошел в ворота лагеря, и теперь евреи — не его проблема, и он может сложить с себя всякую ответственность. Разумеется, это не отменяет тонкой политической игры. Стукни он сейчас кулаком по столу и потребуй Геммекера, он не только бы настроил против себя того, кто сидел за столом, но и наступил бы кое-кому на любимую мозоль, например, Науманну. Потому что и Геммекер, и этот тупица Брумм, и их лагерь — все они были в ведении бригадефюрера.
Так что он должен дважды подумать, прежде чем что-то сказать. Нужно придумать что-то такое, что бы выглядело как веская причина его личного прибытию в лагерь, и при этом не выдать секрета. Ага, кажется, придумал.
— Завтрашний транспорт в… — Он точно не помнил, куда отправят завтрашний состав, хотя, какое это имеет значение? — Во сколько он отходит?
— В одиннадцать, каждый раз в одиннадцать утра, герр гауптштурмфюрер.
— А как насчет охранников? Сколько их будет?
— Не понимаю вас.
— Сколько охранников будет на поезде, унтерштурмфюрер? Неужели это так трудно понять с первого раза? — рявкнул Пройсс, и тесный кабинет наполнился его криком. Впрочем, сдержаться он никак не мог, поскольку им уже овладела головная боль.
— Как обычно, голландские жандармы, гауптштурмфюрер. Плюс несколько из орпо. Точно число мне неизвестно. Где-то около десятка человек.
— А эти охранники? Они патрулируют каждый вагон? — поинтересовался Пройсс, вспомнив, как он утром заставил жандармов скрючиться на подножке каждого вагона.
— Нет, гауптштурмфюрер. Они находятся в последнем вагоне. Как обычно. Евреи заперты в своих вагонах, как вы понимаете, — Брумм в очередной раз улыбнулся своей кривой улыбкой. — Это наша обычная практика.
— Да, да, понимаю.
— А в чем, собственно, проблема? — поинтересовался Брумм.
Вопрос был задан в лоб. Как и ожидал Пройсс. Именно этого он и боялся. Впрочем, ответ у него имелся, но случай воспользоваться им там и не представился. Потому что в следующий миг в кабинет, громко топая, ввалился оберштурмфюрер Геммекер; из-под фуражки торчали мокрые волосы. Пройсс повернулся к коменданту Вестерборка. Геммекер был чуть старше его, ближе к сорока, высокий и, по мнению Пройсса, внешне слишком привлекательный для своей должности. Светлые волосы, правильные черты лица, словно нарисованные искусным рисовальщиком.
— Что вы хотели? — спросил Геммекер, пристально глядя на Пройсса из-под аккуратно подстриженных бровей.
Пройсс был всего на одно звание выше его, но перед Геммекером он держал себя так, будто был как минимум на десяток рангов выше. Как будто сам господь бог или рейхсфюрер СС явился к нему в лагерь и принялся раздавать указания.
Какой, однако, наглец, подумал Геммекер. А все потому, что на рукаве у него нашивка СД, а в старые добрые времена он служил в карательных отрядах. Геммекер слышал, будто этот Пройсс приятель Науманна, нового начальника сил СД в Гааге, так что, — хочешь не хочешь, — но с этим нахалом придется держаться в высшей степени учтиво, если не подобострастно. С другой стороны, до него дошли слухи, что Пройсс в сорок втором перенес нервный срыв и его в срочном порядке отправили домой, в госпиталь, чтобы он мог подлечить расшатанные нервишки. Прошлой осенью он оказался в Амстердаме только благодаря своему приятелю и покровителю бригадефюреру.
Выскочка, подумал Геммекер, глядя на Пройсса. Убийца, гордый тем, что у него руки по локоть в крови после того, как он пачками кидал восточных жидов в братские могилы. Интересно, с чего это он решил пустить мне пыль в глаза?
— До меня дошли кое-какие разговоры в Амстердаме, — произнес Пройсс, и Геммекер откинулся на спинку кресла. Он пригласил гауптштурмфюрер к себе в кабинет, чтобы только не оставаться в сырой комнатенке Брумма, и закурил «Экстайн номер пять». Пройссу он также предложил короткую, толстую сигарету в зеленой пачке. Гауптштурмфюрер сигарету взял, правда, слегка поморщив нос. Было видно, что она не слишком хороша для него.