По дороге, пока мы ехали до Парка Победы, где находился дом Ирмы и Виктора, Екатерина Михайловна все вздыхала и порывалась меня спросить, когда появятся первые точные результаты моих поисков. Разумеется, я не знала ответа на этот вопрос, поэтому старалась избегать предварительных выводов и разговоров вообще. Только об одном я спросила у женщины:
– Скажите, у вашей дочери есть близкие подруги, кроме Виктории, к которым она могла бы поехать ночевать?
Ответом мне было категорическое «нет».
– Ирма не очень общительная девочка, у нее мало подруг. И времени на них у нее нет. Так что, кроме Вики, она почти ни с кем и не общалась. Бывало, правда, что она ночевала у Вики, но это случалось крайне редко и только по очень серьезному поводу.
Больше пока спрашивать было не о чем, и я замолчала, нарочно включив радио, чтобы немного разрядить гнетущую атмосферу тревожности, концентрацию которой невольно провоцировало присутствие расстроенной матери в моей машине.
Виктор Шмелев оказался мужчиной лет двадцати восьми – тридцати, вполне приятной внешности, хотя и не очень высоким. Его светло-голубые глаза выглядели уставшими, лицо осунулось, а на щеках появилась легкая небритость, придававшая ему тем не менее некий особый шарм. Темные прямые волосы слегка взъерошены. Человек явно провел бессонную ночь и теперь отчаянно пытался побороть усталость и все-таки внести ясность в ситуацию. Он стоял в коридоре с чашкой крепкого чая в одной руке и сигаретой – в другой.
– Виктор, ну что? – с порога бросилась к нему Екатерина Михайловна.
Шмелев лишь неопределенно развел руками в стороны, стараясь не уронить пепел на пол, и прошел в кухню. Оттуда он вернулся уже без чашки, но с пепельницей. На лице Екатерины Михайловны было написано разочарование.
– Сколько раз я просила тебя не курить в квартире! – раздраженно сказала она. – Ты же знаешь, что я не переношу табачного дыма, и Ирмочка тоже не переносит – у нее с детства легкие слабые!
Виктор ничего не ответил, просто молча затушил сигарету в пепельнице и, пройдя в кухню, открыл окно. Екатерина Михайловна тем временем разулась, призвав меня последовать ее примеру, и немного запоздало спохватилась:
– Вот, Витя, это и есть частный детектив, о котором я тебе говорила, ее зовут Татьяна Александровна. Ты уж, пожалуйста, расскажи ей все-все, что тебе известно.
– Екатерина Михайловна, – хрипловатым тенором проговорил зять, – я ведь уже сказал вам, что мне и самому ничего не известно! Я просто ума не приложу, что могло случиться!
– Ничего, я вам задам вполне посильные вопросы, – успокоила я его. – О вашей совместной жизни, взаимоотношениях, о характере и интересах вашей жены. Не волнуйтесь, отвечайте как есть, а я потом разберусь, что важно, а что нет. Чем больше вы расскажете, тем выше шансы быстрее найти вашу жену.
И я ободряюще улыбнулась.
– Ну… проходите в комнату, – чуть помедлив, пригласил меня Виктор. – Правда, здесь легкий бардак, вы уж извините…
В комнате никакого особого бардака я не заметила. Лишь на стеклянном столике у дивана стояли две чашки с недопитым чаем, да декоративная подушка была немного смята – видимо, Виктор все-таки ненадолго погружался в дремоту. Здесь же, на столе, лежала трубка радиотелефона и раскрытый телефонный справочник.
– Ты точно все больницы обзвонил? – сдвинув брови, спросила Екатерина Михайловна, зачем-то беря в руки справочник и начиная его перелистывать.
Виктор молча кивнул.
– И что, вообще никого похожего?
– Нет. Я бы вам позвонил, мы же договорились.
– Екатерина Михайловна, вы не сделаете нам кофе? – чтобы чем-то занять женщину и не отвлекаться на ее постоянные «влезания» в разговор, попросила я ее. – К тому же Виктору, кажется, нужно взбодриться.
Малеванной явно не хотелось покидать комнату, но все-таки она не стала мне отказывать и, чуть потоптавшись, собрала со столика грязные чашки, не упустив возможности уколоть этим зятя и пройтись насчет его безалаберности. Затем она наконец исчезла за дверью. Виктор чуть подумал, потом встал и прикрыл дверь.
– Виктор, простите, но я сразу начну с вопроса, что называется, в лоб: у вашей жены не было любовника? – я порадовалась возможности в отсутствие матери Ирмы говорить свободно. – Еще раз прошу извинить, но дело весьма серьезное, поэтому речь об этике семейных отношений здесь неуместна, – подчеркнула я.
– Я понимаю, – кивнул Виктор. – Но на сто процентов я, как вы сами понимаете, не могу быть в этом уверен. Вам же нужны факты, верно? Так вот: никаких фактов, указывающих на это, не было. Дело в том, что Ирма органично сочетает всебе качества трудоголика и домоседки. То есть утром она ехала на работу, проводила там весь день, а вечером возвращалась домой и с удовольствием проводила свободное время здесь.