— Простите, что так долго не навещала, — обратилась мизучи к огонькам и змейкам. — Со мной все в порядке. Нет, вам пока лучше остаться здесь, вы слишком слабы. Что? Сюда кто-то приходил?…Кагецуки! — резко вскинулась девочка.
— Заметила, — из зарослей выступил большей черный журавль.
— Что ты тут делаешь-с-с? — прошипела мизучи.
— Я знал, что ты что-то прячешь, поэтому решил проследить за твоими миньонами. И действительно, вот ты уже тащишь экзорцисту свои побрякушки. Но… я не чувствую света подчиняющего… Неужели Амакава научились обходить сей недостаток?
— На мне нет света, нано. И никогда не будет. Тебе ясно?
— Почему ты с ним еще не разобралась?
— Хватит. Если кто-то из аякаси тронет охотника, то будет иметь дело со мной.
Несколько водных струй в один миг разделали гнилое дерево сундука и тонкий металл. Внутри оказался прочный непромокаемый многослойный мешок.
— Даже так… Я передам совету. Очень жаль, что такая сильная е-кай попала под влиянием охотника.
— Кагецуки, не желаешь вступить в клан Амакава, а?
Журавль удивленно распахнул глаза.
— Хотя ты все равно бесполезен для Юто, нано. Только и можешь, что расхаживать с пафосным видом, да пугать маленьких девочек.
— Я посмотрю на поведение Амакава.
— ? — Сидзука с интересом взглянула на Кагецуки.
— Раз ты за него поручилась, змея, ему можно доверять…
— Так что стоишь?! Помоги с мешком! Мужик ты или кто?!
— Я журавль… — как-то безнадежно проговорил аякаси, без энтузиазма помогая распределить поклажу.
Я повернулся на бок, схватившись рукой за что-то мягкое. Слегка сжал.
— Нья-я… (а-ах…)
Сжал сильнее. Помассировал, не открывая глаз. Положил другую руку на вторую грудь.
— Нья-я! (а-ах!)
Вжи-х! Рядом с моим ухом что-то просвистело и воткнулось в стену.
— Амакава-сама, молодая госпожа просила меня предотвращать любой разврат в этом доме.
— Облом.
— Я вас не разбудила, Амакава-сама?
Фугурумо Айя сидела за столом, еле слышно щелкая мышкой ноутбука.
— Конверт, свали отсюда! — раздалось от кошки.
— Если таков приказ Амакава-сама…
На часах только шесть утра.
— Вроде выспался, — бодро пропел я, потягиваясь.
Химари в своей белой юкате мило терла глаза кулачками:
— Милорд, дозвольте своей усталу кошечке еще часик понежиться. Вельми набегалась вчерась.
— Конечно, отдыхай, героиня!
— Мря-м! (ура!)
Кошка зарылась под одеяло, а я позвал Айю вниз. Не забыв очень тщательно проверить карманы на наличие постороннего нижнего белья. Однако Сидзука дважды не стала повторять один и тот же трюк, что несколько нервирует из-за ожидания новой пакости и одновременно заставляет чувствовать бодрящий азарт. Гинко уже обреталась возле холодильника на своих двоих. Стоял жуткий чавк.
— Гинко-сан, вам еще нельзя твердое. Я приготовлю бульон! — высказалась конверт.
Выглядела волчица исхудавшей, взъерошенной, но весьма активной.
— Сама жуй бульон. Мне нужно мясо! Юто-сама!
Я вытянул руки, дабы притормозить с объятиями любвеобильной оками, однако ладони уткнулись в две мягкие подушки, не меньшего размера, чем у Химари. Гинко застонала. Кзы-ыть! Между нами в пол вошел кривой ятаган. Я кое-как отцепился от волчицы.
— Вам что тут, медом намазано? Что вы все ко мне лезете?
— Вы охотник и принимаете нас.
— И?
— Этого достаточно, Юто-сама. Ведь больше нет в Японии никого, кто примет нас полностью в нашем истинном обличье.
— А другие охотники, маги?
— Шарахаются словно от зверя чумного, — поникла оками.
— Допустим. А-а, зачем так активно выражать свою любовь?
— То есть инстинкты, против них не попрешь…
— Постой-постой. Что за инстинкты? Давай, по порядку, — я сел в кресло. — Может ли аякаси забеременеть?
— Не все виды, но многие, Амакава-сама, — ответила Айя.
— Аякаси от человека?
— От обычного — нет, — Гинко начала ожесточенно чесать у себя под майкой. — Вернее, есть легенды разные, но достоверно неизвестно. Вот если человек с сильной аурой, то возможно — коли и аякаси обретет человекоподобную форму.
— Дайте подумать… У меня сильная аура, иммунитет от давления аякаси… Так получается, вы видите во мне полового партнера?
— Истинно так, Юто-сама! Вы вельми с аякаси схожи. Мы ведь чувствуем настрой друг друга, если не скрываться. А вы к нам хорошо относитесь. Единственный из охотников. Еще Генноске-доно добрый к нам был.