– Терпеть ее не могу, Биззи. Может, я и не знаю точно, что произошло между тобой и ней много лет назад, но клянусь, если бы у меня была хоть какая-то зацепка, я бы никогда не уделил ей время. Черт, я бы сделал ее жизнь несчастной за одно грубое слово. Ты должна мне поверить. Только один раз в жизни я чувствовал себя таким беспомощным, и именно тогда Нику поставили диагноз.
Тишина повисла в воздухе, и я знаю, что он говорит мне правду.
– Я тебе верю. И все же мне нужно время, чтобы подумать.
– Бери столько времени, сколько тебе нужно. Я никуда не уйду.
– Я позвоню тебе завтра. Сегодня мне нужно поспать.
Он не отпускает меня, даже когда я вырываюсь из его объятий. Его грудь вибрирует, когда он начинает смеяться.
– Ты не слушала меня. Я никуда не уйду, то есть не уйду, не выпущу тебя из виду.
– Ты уходишь, чтобы я могла спать, плакать, кричать и пытаться осознать тот факт, что у моего парня ребенок от моей школьной Немезиды, которая, кстати, нашла способ продолжать свои подростковые пытки и издевательства на протяжении всех моих студенческих лет. Университетский городок с двадцатью пятью тысячами студентов, а мне все еще приходится терпеть гнев Саши Крейн.
– Именно поэтому я и остаюсь. Спи, плачь, кричи, делай все, что хочешь, но ты сделаешь это со мной.
Тяжесть последних нескольких дней, а теперь и последних минут рушится, и я перестаю бороться. Затем думаю о будущем с Сашей Крейн в моей жизни, которая разделяет ребенка с Шоу.
Это действительно выведет ее из себя.
– Она не очень-то хорошо с нами справится.
– Нет, не справится.
– Будем надеяться, что она избавилась от некоторых своих агрессивных наклонностей. Может, она повзрослела?
– Не рассчитывай на это. Она испорченная сука, привыкшая получать то, что хочет. Но на этот раз она тебя не тронет.
– Все изменится.
Он скользит вниз, пока я не оказываюсь на спине, и он навис надо мной, одной рукой лаская мою щеку. Его глаза светятся такой любовью и одновременно такой мукой, что я чувствую, как мои собственные глаза начинают наполняться слезами.
– Все может измениться. Это будет нелегко, во всяком случае. Я эгоистичный ублюдок, если прошу тебя остаться, но я не могу жить без тебя. Единственный способ пройти через это – быть рядом с тобой. Так что держись меня, Лизбет, и доверься мне. Я уже говорил, но потерять тебя – это не вариант.
– Мне все еще нужно время, Шоу.
– Можешь проводить время со мной, приклеившись к боку.
Я не могу остановиться приступ хохота, который вырывается, и превращается в полномасштабный приступ смеха. Он слегка улыбается, но улыбка у него болезненная, как будто ждет, что у меня начнется истерика. Вместо этого, я поворачиваюсь к нему и вспоминаю, почему влюблена в его собственническую, покровительственную и властную задницу.
Даже с разбитым сердцем и будущим, я позволила ему обнять меня.
– Ты правда в порядке? – Ники берет меня за руку и ведет к лифту, машет рукой детям, которые все еще выкрикивают его имя, пока двери не закрываются.
– Перестань меня об этом спрашивать.
– Я перестану спрашивать, когда буду убежден в этом, а этот момент еще не настал. Ты все еще кажешься мне немного бледной.
– Господи, спасибо. Это прекрасный способ повысить мою и без того хрупкую самооценку, – я щиплю единственный сантиметр кожи на его выпуклом бицепсе.
– Ой! – он визжит. – Больно!
– Большой ребенок. Разве тебя кто-то не помял во время воскресной игры? Несомненно, этот человек произвел большее впечатление, чем мой крошечный щипок, – я шучу над ним, зная, как он переживает из-за отстранения.
– Не круто, Биз.
– Поделом тебе за то, что сказал, будто я дерьмово выгляжу.
– Я этого не говорил. Я сказал, что ты бледная, но, честно говоря, ты можешь быть самой бледной поганкой, особенно с единорогами, прыгающими на твоей форме.
– Заткнись, – разжимаю наши соединенные руки и начинаю игриво шлепать его.
Он легко одолевает меня, заламывает руки за спину и щекочет, пока я не начинаю молить о пощаде.
Вот как мы себя ведем, когда двери открываются и люди, ожидающие лифта, видят, как я извиваюсь, как рыба.
Я быстро выпрямляюсь, пытаясь взять себя в руки. Но никто не обращает на меня внимания, когда узнает Ники. Он получает несколько похлопываний по спине и его хвалят за «хорошую игру», когда Ник спешит мимо, ведя меня к кафетерию.
– Я уверена, уже прошел слух, что ты здесь. Родители детей были взволнованы не меньше, чем они сами.
– Да, но мне нужно несколько минут наедине с тобой, а не раздавать автографы или обсуждать стратегию игры.
Мы встаем в очередь, и он нависает надо мной, наблюдая, как я делаю салат. Почти бросаю помидор ему в лицо, пока не вспоминаю, что это привлечет к нам внимание, а он пытается залечь на дно.