Но приходит другая женщина и просит меня следовать за ней. Когда мы подходим к двери, она легонько стучит и одаривает меня широкой улыбкой, говоря, что они ждали меня.
Ее слова не доходят до меня, пока я не вхожу и не останавливаюсь на полпути. Перед Сашиными ногами кто-то стоит с автоматом на животе. Не это меня ошеломило. Вместо этого, передо мной стоит женщина, держащая Сашу за руку, ее точная копия, только постарше, и она улыбается мне.
Я сопротивляюсь желанию выбежать из комнаты, когда она говорит, и Саша бросает на меня злой, заговорщический взгляд.
– Рен! Мы ждали тебя. Ты вовремя, – женщина машет мне рукой и указывает на экран. – Узист только начал. Вот твой ребенок!
Она явно рада видеть своего внука, и мое сердце замирает.
Саша подставила меня. Она знала, что я буду здесь сегодня через наших адвокатов. Я подставная утка и она заставляет меня играть перед ее мамой.
Отлично сыграно, сучка!
Я стою и не упускаю разочарования на лице ее мамы, когда не подхожу ближе. Вместо этого я киваю узисту, призывая ее продолжать. Она водит инструментом по животу Саши и показывает несколько разных конечностей. Я слишком потрясен, чтобы понять бо́льшую часть того, что она говорит, но смотрю на экран, зная, что мой ребенок там.
Необходимость быть рядом с Биззи внезапно переполняет меня, и я понимаю, что это колоссальная ошибка. Как я мог подумать, что она не будет против?
Я заставляю себя слушать до тех пор, пока узист не отодвигается, и из аппарата не выходят картинки.
Мама Саши смотрит на меня выжидающе, ждет... чего? Я не знаю.
Я снова смотрю на фотографии.
Мне бы тоже хотелось одну фотографию.
У меня должен быть один.
Я должен потребовать один снимок.
Затем самый скрежещущий и неприятный звук эхом разносится по комнате, когда Саша начинает смеяться.
– Мам, мне кажется, он наконец-то лишился дара речи!
Я вздрагиваю внутри от звука ее голоса.
– Что случилось, Рен? – спрашивает она так, будто самая нормальная вещь в мире для нас – поговорить.
Я с трудом втягиваю воздух, проглатывая ненависть к ней... к себе.
– Ничего. Кажется, все идет нормально, – я смотрю на бедного, сбитого с толку узиста в поисках подтверждения.
Она кивает.
– Я буду на следующей встрече.
Я поворачиваюсь и без единого слова выхожу через дверь, пока не слышу, что меня зовет мама Саши.
– Рен! – она выходит в холл и закрывает за собой дверь.
Из чистого уважения я останавливаюсь и делаю несколько вдохов, когда она подходит ко мне.
– Я знаю, что это не идеально, но все будет хорошо. Никто больше не сердится. Не нужно бояться меня или моей реакции. Мы приветствуем тебя в нашей семье и не можем дождаться, чтобы узнать тебя лучше. Мы понимаем.
– Что именно вы понимаете? – ошеломленно спрашиваю я.
– Саша сказала, что вы почти не видитесь. Это сюрприз, но вы оба взволнованы. Мы принимаем это.
– Но мы не встречаемся. И никогда не встречались. На самом деле нет никакого «мы», – слепо выпаливаю я, втягивая в себя слова и желая, чтобы моя пиар-команда была здесь, чтобы справиться с этим.
Она отступает назад, ее поведение меняется.
– Что ты говоришь?
– Миссис Крейн, я думаю, вам нужно поговорить с Сашей.
– Боюсь, так не пойдет. Я говорю с тобой, и, честно говоря, мне не нравится то, что я слышу. Ты хочешь сказать, что Саша беременна твоим ребенком, а ты даже не встречаешься с ней?
– Вам нужно обсудить это с Сашей.
– Я сказала, нет! – ее голос становится громче, из-за этого несколько голов поворачиваются в нашу сторону.
– При всем уважении, это не комфортно для меня, – я понижаю голос, пытаясь ее успокоить.
Дверь в смотровую Саши открывается, и она выходит. Когда она видит, что я разговариваю с ее мамой, надевает фальшивую улыбку и подходит к нам.
– Рен, ты остался. Мама была так разочарована, когда я объяснила, что тебе нужно вернуться к работе так быстро.
Если она думает, что я играю в эту игру, она сумасшедшая.
– Вообще-то, я уже ухожу. Выставление счетов и финансы обрабатываются. Мой адвокат свяжется с тобой.
Ее челюсть отвисает, а лицо начинает краснеть. Ее холодное отношение исчезает, и могу сказать, что она вот-вот взорвется.
Не в настроении для новой сцены с ней, я машу рукой на прощание и оставляю ее смотреть мне в спину.
Добравшись до машины, я звоню Колдуэллу, сообщаю ему подробности встречи и прошу перейти к следующему шагу.
Потом еду прямо к Биззи. Меньше, чем через два часа мы сядем в самолет и улетим от всего этого дерьма на несколько дней. Это не может произойти достаточно скоро.
– Не могу поверить, что на ней его свитер. Это похоже на предательство, – скулит Ник, глядя на спину Биззи, когда она вскакивает, хлопает, аплодирует и дает пять всем вокруг нее.