-Теперь тебя даже родная мать не узнает… - Протянула озорница, довольно усмехаясь.
Обладая от природы весьма незаурядным талантом художника, она и впрямь сумела кардинально изменить внешность куклы. Под глазами игрушки залегли глубокие темные тени, а рот теперь украшали внушительные устрашающие клыки. Потекшие красные румяна на этом фоне казались свежепролитой кровью, будто кукла ожила и совсем недавно кого-то грызла. Когда кормилица увидит подобное, наверняка грохнется в обморок. То-то будет веселье… Ой, а это что. Поглощенная работой, она сама не заметила как уколола палец об острую ручку кисти. Пара капель угодили на белоснежной платье куклы, испачкав его. Ну так даже лучше. Усадив игрушку на самое видное место, Мира принялась ждать.
Через некоторое время послышался звук открываемой двери, и в проеме показалась низенькая полная женщина с добрым немного простоватым лицом.
-Мира, детка, я принесла тебе еды. Вот. – Кормилица поставила на стол деревянный поднос с тарелкой просяной кашей и кувшином молока. – Что это… – Взгляд женщины, наконец, упал на сидящую на кровати куклу. Ее полное румяное лицо в одночасье стало белее мела.
Мира опустила голову, пряча довольную улыбку. Похоже, розыгрыш вышел что надо. Внезапно игрушка немного шевельнулась. Впавшая в ступор кормилица издала сдавленный вопль и медленно сползла на пол, беззвучно открывая рот. Внезапно кукла шевельнулась и несколько раз повернула голову туда-сюда, вглядываясь в пространство слепыми черными глазами словно ища кого-то, а затем спрыгнула с кровати и дергаными механическими движениями медленно направилась в сторону собственной хозяйки. Мира при виде подобного сперва слегка опешила, но затем как ни в чем не бывало усадила игрушку на колени, с любовью погладив по испачканным в краске волосам. Жуткий облик куклы ни капли ее не смущал, а напротив привлекал. Пусть Этьен и другие мальчишки попробуют теперь позадаваться! Теперь она обрела друга, который будет слушаться только ее, и она никогда больше не будет одинока.
***
-…Ты считаешь это необходимым… - Красивая черноволосая женщина в элегантном бирюзовом платье с немым укором глядела на своего мужа.
-У нас нет выбора. – Полные губы Арчера Ланчелли были плотно сжаты. Крупный дородный мужчина, немного погрузневший с годами, всегда производивший на окружающих впечатление исходящим от него ощущением силы и надежности, сейчас выглядел откровенно жалко.
-Но ведь это Ноццио! Город свободы! Неужели ничего нельзя сделать!
-Проклятье, Анна, ты думаешь, мне легко далось это решение! – раздраженно всплеснул руками мужчина. – Пойми, магия находится в ведомстве Особого Департамента! Не мне тебе объяснять, что это за люди! Сам король не смеет им перечить!
-Не могу поверить, что моя девочка… как подобное вообще могло произойти…
-Дар проявляется у самых разных людей независимо от семьи и сословия. Их агент сказал, что Мира от рождения обладает темной магией. В этом нет нашей вины. Так распорядилась судьба.
-Это не может быть ошибкой?... Я не верю,… не хочу оставлять надежду…
-А придется. – Полное, но все еще довольно красивое лицо негоцианта скривилось в горькой усмешке. – Кто попадает в казематы Департамента, никогда не возвращается обратно. В особенности те, кого обвинили в пособничестве Тьме.
-Но, Арчер…
-Не хочу ничего больше слышать! Нам будет лучше забыть, что у нас была дочь. Не забывай, у нас есть и другие дети. Нужно думать об их будущем.…
-А Мира…
-Ей ты уже ничем не поможешь… Мне пришлось раскошелиться на кругленькую сумму, чтобы это дело не получило огласки. Слуги уже извещены. Они забудут все… И ты должна забыть. Забыть, будто ничего не было. Поверь мне, так будет лучше для всех.
***
Чезарро, улыбнувшись, отложил резец. Он, наконец то, сделал это. Завершил свое творение. Целых двадцать лет напряженной кропотливой работы на грани. Он словно муравей упорно вгрызался в твердый неподатливый гранит, стремясь придать ему ту форму, которая казалось навеки застыла перед его внутренним взором в тот самый день, когда его посетило вдохновение. Трудился ночью и днем, когда выпадала свободная минутка. Старый Арбос буквально заваливал его всевозможными заказами, которые юноша выполнял настолько блестяще, что старик нарадоваться не мог на столь ценного помощника.