-Вот оно, истинное мастерство. – Одобрительно цокнула языком Мелера. – К чему пачкать руки, если при помощи магии все можно сделать гораздо изящнее и эффективнее.
-Адепты Жизни черпают силу в стихие природы. Если бы битва происходила в лесу или тому подобном месте, исход мог бы быть и иным. Однако что-то мне подсказывает, что и доброй рубке этот парень далеко не новичок. – Прищурился воин, глядя на хищные звериные движения и мощную фигуру варвара, в которой не ощущалось и капли лишнего веса. Тот, словно почувствовав его взгляд, обернулся в сторону трибун и, проведя ладонью по горлу в излюбленном жесте всех воинов, издал леденящий душу вой…
***
В капище пахло застарелой кровью и страхом. Кейн вместе с другими мальчишками, допущенными до церемонии, широко раскрытыми глазами глядел на пленников, пару дней назад захваченных племенем. Их охраняли молчаливые воины с массивными секирами наперевес. Чужаки со связанными руками за спиной стояли на коленях, опустив головы, и были все как один облачены в странные длиннополые одежды, более подходящие жрецам, нежели воинам. Они были несколько мельче людей его народа, и сейчас выглядели откровенно жалко и напугано. А бояться им было чего. В капище Врогга, верховного бога племени, покровителя воинов и кровавых сеч, чужаки могли появиться только в одном случае. В качестве ритуальных жертв.
Долго ждать развязки не пришлось. Старый иссеченный шрамами жрец, взяв кривой нож с грубого каменного алтаря, сильной жилистой рукой рывком вздернул голову одного из пленников и одним движением перерезал горло. Кровь обильным потоком хлынула в загодя подставленную массивную чащу. При этом жрец пристально следил за реакцией мальчиков. Так готовили будущих воинов, сызмальства приучая их закаливать собственный характер. Кейн не отвел взгляда как и все остальные его погодки. Никому из них пока еще не доводилось забирать человеческую жизнь, но кровь предков, каждый из которых являлся истинным воином Врогга, уже сейчас проявляла себя, не давая не видевшим и десяти весен парням проявить постыдную слабость.
Жрец едва заметно одобрительно кивнул и перешел к следующей жертве. Когда с чужаками было покончено, старик поднес полную до краев чашу к губам, сделав добрый глоток, те протянул ее одному из воинов. Тот также отпил, передав ее следующему, при этом строго соблюдая порядок старшинства. Последними вкусить жертвенной крови должны были дети. Кейн, когда подошла его очередь, невольно поморщился от резкого специфического запаха однако честно отхлебнул вязкой темно-бордовой жижи, не без труда заставив себя проглотить все до капли. Старшие воины лишь одобрительно посмеивались, глядя на трангов ( так именовались все без исключения подростки мужеского пола, еще не заслужившие права стать воинами). Когда-то они и сами были на их месте и потому прекрасно понимали, что сейчас чувствуют ребята. Однако это должно было сделать их сильнее и потому было правильно. Слабые же в племени не выживали. Их либо приносили в жертву Вроггу и другим подчиненным ему богам, либо съедали в голодное время, чтобы мясо не пропадало даром. Законами племени каннибализм вполне допускался, отнюдь не считаясь чем-то запретным и противоестественным.
Когда ритуал, наконец, был завершен, трупы чужаков выволокли из храма и, отнеся на окраину деревни, торжественно сожгли вместе со всем, что находилось при них, под суровые воинские песни. Такова была священная традиция. Тела и все принадлежащее «посвященным Вроггу» сжигалось до тла и как бы отправлялось в высший горний мир. Обитель Врогга и прочих небожителей. Последним, к слову сказать, также приносились кровавые жертвы, но тела вместе с добычей в этом случае оставались за племенем. Иное дело Отец Воинов, как здесь величали Врогга. Никто из его народа даже в самом кошмарном сне не посмел бы претендовать на добычу верховного божества. Ибо Врогг был мстителен и мог жестоко покарать за подобное святотатство не только преступившего закон, но и все племя.
Кейн пел вместе со всеми, стараясь, чтобы его голос звучал также хрипло и грубо как голоса старших воинов. Сегодня он проявил себя истинным сыном народа волков и когда придет время его секира срубит много голов чужаков. Он станет самым могучим и известным собственного племени и, быть может, однажды даже займет место вождя. Окрыленный подобными мыслями, парень сам не заметил как добрался до простой соломенной подстилки что служила ему постелью в общем жилище для таких же трангов как он и забылся глубоким сном. Ему снилось, что над ним во множестве летают сирры, кровавые девы битв, и своими сладостными голосами похожими на песнь боевого рога, зовут в небесные чертоги Отца Воинов.