Свадьба была не обильной — обошлись шницелями из ресторана с десятипроцентной скидкой, поскольку обед на дом брали, — но веселой. Пришли друзья, подруги, все молодые, старики — только мать да отец Петра. Пили, танцевали под радиолу, кричали «горько». Свадьба, как свадьба, ничего особенного.
Только под конец залился жених жалостливыми слезами. Может, вспомнил свою верную подружку Алку Баранову, которая любила Петра до безумия, да и он, вроде, тоже любил? Недаром часто вспоминает ее покорные и преданные, как у собаки, глаза. А может, мать с отцом жалел? Неизвестно. Даже сам Петро не знает…
На следующий день после свадьбы, рано утром, укатила любимая женушка в командировку. Петро на работу не пошел: начальство разрешило два дня побыть возле молодой жены. С больной головой, дураком, сидел он на узкой железной кровати в пустой комнате, вздыхал и удивлялся, что все так глупо получилось: и любовь их скороспелая, и скандал в ЗАГСе, и обман с паспортом, и эта командировка, о которой жена объявила только ночью.
Часы остановились: Петро вчера забыл завести. Молодожен выглянул в окно. Светало. В траве желтели пуговки одуванчиков. «Значит, часов шесть уже… Одуванчики, лютики-цветочки, — подумал он и обиделся: — Уехала, бросила в такой день. Не могла в своей конторе договориться, свадьба-то один раз в жизни случается…»
Приехала Нюша через три дня, вечером, веселая и ласковая. Петро поставил на стол накануне купленную бутылку шампанского, насыпал в вазочку конфет. Пили, не торопясь, целовались, говорили.
— Когда зашел в магазин за шампанским, — рассказывал Петро, — гляжу, на прилавке лежит записка: «Выдайте моему несовершеннолетнему сыну для меня поллитру водки или бутылочку «Анара» (большую). Родитель Битусов». Хохма, да и только.
Посмеялись.
Утром собрался Петро на свою автобазу, заглянул в сумочку жены, чтобы деньги на обед взять, видит — синенькая бумажка из паспорта торчит. Полюбопытствовал: квитанция гостиницы, фамилия на ней стоит мужская. Еле растолкал Нюшку — спать любила она страшно, лучше всех удовольствий жизни, — сунул под нос квитанцию:
— Это как понимать?
— Что, Петенька, понимать? — спрашивает жена и хрустит, потягиваясь, косточками.
— А то, что квитанция на мужскую фамилию выписана…
— Ты вот о чем… — Нюша протяжно, с удовольствием зевнула. — Перепутала, видно, когда платила деньги за гостиницу… Уже уходишь? Поел?.. Ну, иди, я еще вздремну.
Перепутала так перепутала. Не такое бывает при нашем бюрократизме.
А был еще такой случай.
Как-то утром Петро вышел в коридор, откинул крючок, пнул ботинком в дверь, а она не хочет открываться. Петро еще раз двинул ногой, навалился плечом и в щель увидел, что снаружи висит замок. «Что за хреновина? — выругался он — Шутки соседей?.. Не может быть такого: народ в бараке живет семейный, взрослый, серьезный…»
Петро кулаком выбил фанерку в одной из шипок, плоскогубцами выдернул петлю. Замок был простой, открылся гвоздем. Петро швырнул его через забор и помчался на автобазу — опаздывал.
Вечером он рассказал о замке жене. Та погладила мужа по щеке, засмеялась:
— Подружка, со мной жила. За ней один парень с нашего завода ухаживал. Подружка-то моя уехала перед нашей свадьбой, а он, видно, не знает да все продолжает шутить…
Шутки так шутки. Юмор — вещь хорошая. Смех, говорят, даже производительность труда на два процента поднимает.
Петро обычно просыпался очень рано. Рядом лежала женщина, его жена. Он будил Нюшу, и та сердилась, холодно говорила:
— Черт тебя поднимает в такую рань. Не даешь нормально поспать…
Петро выходил на улицу, курил в одиночестве. Сквозь паутину голых тополиных ветвей глядела холодная луна. Отражая ее свет, матово синели вдалеке горы. Прихваченная морозцем трава похрустывала под ногами.
Домой после работы Петро не торопился, загонял свой самосвал под навес и сидел в кабине до тех пор, пока не выдворял его за ворота дядька Иван, ночной сторож. А бывало, засиживался Петро за кружкой пива в кругляшке, отводил душу с дружками-товарищами. Плохого о жене не говорил, а когда кто-нибудь интересовался его житьем-бытьем, отвечал очень коротко:
— Все в норме. Баба у меня добрая. Не кричит, даже когда с вами посижу.
Дружки завидовали: повезло с женой мужику. Но завидовали-то зря: жена была доброй до тех самых пор, пока ее жизнь за хвост не цепляла. Весенними вечерами соседские мальчишки частенько бросали в окошко камешками.