Мисс Деббэ добавляет ее предложение в список так невозмутимо, словно любить ходить за продуктами — самое что ни на есть обычное дело.
— А вы, мои милые? — спрашивает она, глядя на Джессику, Джоанну и меня.
На прошлом концерте нам достались огромные волосатые фиолетовые костюмы — мы изображали чудовищ. А Алекс была Феей Драже. Сама она феей быть не хотела, но костюм у нее был невероятно красивый, весь в блестках и с пышной пачкой. Я до сих пор вспоминаю, как мы стояли перед зеркалом, Алекс — настоящая принцесса, а я — словно волосатая виноградина-переросток. Надо ответить быстро, пока Джоанна не выдаст что-нибудь про танец автослесаря или Джессика не предложит нарядить нас в игуан.
— Принцессы, — говорю я.
— Сестры, — одновременно со мной говорит Джессика.
Джоанна ничего не предлагает. Ей, наверное, страшно даже подумать о том, чтобы танцевать, изображая нежные чувства перед целым залом.
— Ой, мама, — бормочет она себе под нос.
— Ты благодарна миру за то, что в нем есть принцессы? — спрашивает меня мисс Деббэ.
— Да, — решительно говорю я. Ни за что не позволю снова сделать из меня волосатый фиолетовый шар. — Я очень-очень благодарна миру за принцесс.
Мисс Деббэ задумывается на мгновение, а потом хлопает в ладоши.
— Мы объединим ваши идеи — вы будете сестрами-принцессами. Назовем танец «Три прекрасные принцессы».
Когда она отворачивается, Джоанна чиркает пальцем по горлу.
Мисс Деббэ продолжает расспрашивать остальных девочек. Девочка в диадеме, ясное дело, заявляет, что благодарна миру за икру.
— Что еще за икра такая? — шепчет Алекс.
— Рыбьи яйца, — шепотом отвечает Бренда. — Их едят богатые.
— Рыбьи яйца? — Алекс передергивает. — Если бы я была богатой и мне надо было есть рыбьи яйца, я бы лучше наняла кого-нибудь вместо себя.
И вот мисс Деббэ распределяет все танцы. Эпата, Террела, Алекс и Бренда будут танцевать «Танец радуги». Они будут скользить по сцене «как ты скользишь на коньках», говорит мисс Деббэ, протягивая руку к Алекс. Они вытянут из-за краев сцены цветные флаги — «это почти как ходить за покупками», говорит мисс Деббэ Терреле.
— Это почему? — спрашивает Террела.
— Вы ведь вытащите флаги точно так же, как вытаскиваете яблоки или мандарины из ящиков в магазине, — объясняет мисс Деббэ так, словно это совершенно очевидно. — А потом будете размахивать флагами, и получится словно бы радуга. А с чем работал твой приятель, мистер да Винчи, когда рисовал? С разными цветами! — добавляет она, улыбаясь Бренде.
Нет, только мисс Деббэ способна найти что-то общее между флагами, продуктовым магазином и Леонардо да Винчи.
— Спасибо хоть, что нас не нарядят брюссельской капустой, — шепчет Террела.
— А теперь — к станку. Займемся упражнениями, — говорит мисс Деббэ.
Когда занятие оканчивается, мисс Деббэ вновь хлопает в ладоши, чтобы привлечь наше внимание.
— У меня есть одна потрясающая новость, о которой я вам пока не говорила, — заметив, что маленькая девочка, говорившая про своего кота, двигается к двери, мисс Деббэ откашливается. — Я разве сказала, что вы можете идти? Неужели? Сядьте еще на минутку.
Девочка плюхается на пол так быстро, словно под ней открылся люк.
Мисс Деббэ продолжает.
— Все вы слышали мои рассказы о великой балерине мисс Камилле Фримен.
— Ну да, пару раз, — шепчет Эпата. Террела хрюкает от смеха. На самом деле мисс Деббэ начинает каждую четверть с того, что показывает нам свою драгоценность — туфли мисс Камиллы Фримен с автографом самой балерины.
Бренда выглядит так, как будто ее скрутила ужасная болезнь, — из-за недавней истории с этими туфлями.
— Надеюсь, я тут не при чем, — шепчет она и так волнуется, что даже забывает говорить задом наперед.
— Так вот, — продолжает мисс Деббэ, — некоторые из вас, — взгляд в нашу сторону, — знают, что я возобновила дружбу с мисс Камиллой Фримен, встретившись с ней, когда она подписывала книги в магазине. Мы очень мило поболтали. Она вернулась в Нью-Йорк навсегда и потому согласилась посетить наш концерт в честь Дня Благодарения.
У меня такое чувство, словно я лечу на самолете, а мой желудок вдруг выскочил в окно и ухнул вниз. При мысли о том, что сама мисс Камилла увидит, какой идиоткой я выгляжу на сцене, я дрожу всем телом.