Глава 2. Движущие силы неврозов
Психоанализ, как уже говорилось, имеет не только клиническую ценность, будучи методом терапии неврозов, но и чисто человеческое значение, поскольку он обладает огромными потенциальными возможностями, чтобы оказать помощь людям в их благоприятном развитии. Обе эти цели могут достигаться различными способами; если говорить об анализе, то он пытается достичь их через понимание человека — не только через сочувствие, терпимость и интуитивное постижение внутренних связей, то есть качеств, являющихся непременным условием понимания человека, но и более фундаментально, стремясь получить точную картину личности в целом. Это достигается благодаря специфическим способам выявления бессознательных факторов, ибо, как было показано Фрейдом, мы не можем получить такую картину без понимания роли бессознательных сил. Благодаря ему мы знаем, что такие силы толкают нас на действия и вызывают чувства и реакции, которые могут отличаться от тех, что мы сознательно желаем, и даже разрушать нормальные отношения с внешним миром. Разумеется, эти бессознательные мотивы присущи каждому, однако отнюдь не всегда они являются причиной расстройств. И только в случае появления таких расстройств возникает необходимость раскрыть и осознать лежащие в их основе бессознательные факторы. Какие бы бессознательные силы ни побуждали нас рисовать или писать, мы вряд ли будем из-за этого волноваться, если в достаточной мере можем выразить себя в рисовании или в литературном творчестве. Какие бы бессознательные мотивы ни вели нас к любви или преданности, они не интересуют нас до тех пор, пока любовь или преданность наполняет нашу жизнь конструктивным содержанием. Но нам действительно необходимо осмыслить бессознательные факторы, если очевидный успех в творческой работе или в установлении нормальных отношений с другими людьми, успех, которого мы страстно желали, Оставляет в нас только пустоту и недовольство или если все попытки добиться успеха оказываются тщетными и, несмотря на все сопротивление, мы смутно ощущаем, что не можем полностью приписать неудачи сложившимся обстоятельствам. Говоря кратко, мы нуждаемся в анализе наших бессознательных мотиваций, если оказывается, что что-то внутри нас мешает достичь поставленных целей. Со времен Фрейда бессознательная мотивация относится к числу основных фактов человеческой психологии, и нет надобности останавливаться на этом предмете здесь более подробно, тем более что каждый имеет возможность пополнить свои знания о бессознательных мотивах из разных источников. Это прежде всего работы самого Фрейда, такие, как «Лекции по введению в психоанализ», «Психопатология обыденной жизни» и «Толкование сновидений», и книги, в сжатой форме излагающие его теории, например «Факты и теории психоанализа» Ива Хендрика. Также можно было бы порекомендовать прочесть работы авторов, которые пытаются развить основные идеи Фрейда, — «Концепции современной психиатрии» Г. С. Салливена, «За границами клиники» Эдварда А. Штрекера, «Бегство от свободы» Э. Фромма и мои работы «Невротическая личность нашего времени» и «Новые пути в психоанализе». Абрахам Маслоу и Бела Миттельманн в «Принципах аномальной психологии», а также и Фриц Кюнкель в «Развитии характера и воспитании» дают много ценных указаний. Философские книги, особенно сочинения Эмерсона, Ницше и Шопенгауэра, являются настоящей психологической сокровищницей для тех, кто читает их с открытой душой, равно как и ряд книг об искусстве жить, например книга Ч. А. Смарта «Охота на диких гусей». Произведения Шекспира, Бальзака, Достоевского, Ибсена и др. являются неисчерпаемыми источниками психологических знаний. И отнюдь не последнее значение имеет то многое, что можно узнать, наблюдая за миром вокруг нас. Знание о существовании и воздействии таких бессознательных мотиваций является полезным руководством в любой попытке анализа, особенно если она предпринимается не на словах, а на деле. Оно может даже оказаться достаточным инструментарием для того, чтобы выявить ту или иную причинную связь. Однако для систематического анализа необходимо иметь несколько более точное понимание бессознательных факторов, препятствующих развитию. Пытаясь понять человеческую личность, важно раскрыть ее основные движущие силы. Пытаясь понять человека, имеющего личностные нарушения, важно выявить движущие силы, вызвавшие данное нарушение. Здесь мы вступаем в более спорную область. Фрейд полагал, что расстройства возникают в результате конфликта между внешними факторами и вытесненными инстинктивными побуждениями. Адлер, мыслящий более рационально и не столь глубоко, как Фрейд, считает, что они порождаются теми способами и средствами, которые люди используют для утверждения своего превосходства над другими. Юнг, более склонный к мистике, чем Фрейд, верит в коллективное бессознательное, которое, хотя и содержит в себе креативные возможности, может действовать разрушительно, поскольку наполняющие его бессознательные стремления абсолютно противоположны тем, что присутствуют в сознательной психике. Мой собственный ответ таков: в основе психических расстройств лежат бессознательные стремления, которые получают развитие, поскольку позволяют человеку справиться с жизнью, несмотря на его страхи, беспомощность и одиночество. Я назвала их «невротическими наклонностями». Мой ответ так же далек от окончательного, как ответы Фрейда или Юнга. Но каждый исследователь неизвестного имеет некоторое представление о том, что он ожидает найти, и у него не может быть никаких гарантий, что его представление верное. Открытия совершались даже тогда, когда такое представление было неверным. Этот факт может служить утешением в ненадежности наших нынешних психологических знаний. Что же в таком случае представляют собой невротические наклонности? Каковы их характеристики, функции, как они развиваются и воздействуют на жизнь человека? Следует еще раз подчеркнуть, что основные элементы этих наклонностей бессознательны. Человек может осознавать лишь их воздействие, хотя в этом случае он, скорее всего, просто будет наделять себя похвальными чертами характера: если у него, например, есть невротическая потребность в привязанности, он будет считать, что предрасположен быть добрым и любящим; или, если он находится в тисках невротического перфекционизма, он будет думать, что по своей природе он более дисциплинированный и аккуратный, чем другие. Он даже может уловить что-то из своих побуждений, приводящих к таким результатам, или осознать их, обратив на них свое внимание; он может понять, например, что у него есть потребность в привязанности или потребность быть совершенным. Но он никогда не понимает, до какой степени находится в тисках этих стремлений и насколько они определяют его жизнь. Еще меньше он отдает себе отчет в причинах того, почему они обладают над ним такой властью. Главной особенностью невротических наклонностей является их навязчивый характер, качество, которое проявляется двумя основными способами. Во-первых, им не свойственна избирательность целей. Если человек нуждается в любви, то он должен получать ее от друга и врага, от нанимателя и чистильщика сапог. Человек, одержимый стремлением к совершенству, во многом теряет чувство меры. Содержать свой рабочий стол в безукоризненном порядке становится для него таким же императивом, как и совершенным образом подготовить важный доклад. Более того, эти цели преследуются с чрезвычайным пренебрежением к реальности и своим подлинным интересам. Женщина, цепляющаяся за мужчину, на которого она перекладывает всю ответственность за свою жизнь, может абсолютно не обращать внимания на то, можно ли в самом деле полагаться на данного человека, действительно ли она счастлива с ним, любит ли и уважает ли она его. Если человек стремится быть независимым и самодостаточным, то он старается не связывать себя ни с кем и ни с чем, как бы это ни портило его жизнь; он не просит и не принимает ничьей помощи, даже если в этом нуждается. Такое отсутствие избирательности часто совершенно очевидно для других, но сам человек может и не подозревать о нем. Но, как правило, и посторонний человек замечает это только тогда, когда эти наклонности создают для него неудобства или не совпадают с общепринятыми нормами поведения. Он может, например, заметить навязчивый негативизм, но не заметить навязчивой уступчивости. Вторым признаком навязчивой природы невротических наклонностей является реакция тревоги, которая возникает в ответ на их фрустрацию. Эта особенность необычайно важна, поскольку демонстрирует значение наклонностей как средства обеспечения безопасности. Человек ощущает себя в ситуации жизненной опасности, если по какой-либо причине — внутренней или внешней — его компульсивные поиски неэффективны. Человек с навязчивым стремлением к совершенству испытывает панику, совершив какую-либо ошибку. Человек с навязчивым стремлением к неограниченной свободе пугается перспективы установления любых отношений, будь то предложение вступить в брак или сдать внаем квартиру. Хорошая иллюстрация подобной реакции страха содержится в «Шагреневой коже» Бальзака. Герой романа убежден, что жизнь его сократится, если он когда-либо выразит желание. Поэтому он, полный тревоги, воздерживается от этого. Но однажды, потеряв бдительность, он выражает желание, и, хотя само желание совсем незначительно, его охватывает паника. Этот пример иллюстрирует тот ужас, который охватывает невротика, когда возникает угроза его безопасности: он чувствует, что все будет потеряно, если он отступит от совершенства, полной независимости или любой другой нормы, отображающей его потребность. Именно это значение — обеспечение безопасности — главным образом и определяет навязчивый характер невротических наклонностей. Функцию таких наклонностей проще понять, если рассмотреть их происхождение. Они развиваются в раннем возрасте под совместным влиянием врожденного темперамента и окружающей среды. Станет ли ребенок покорным или непослушным под гнетом родительского принуждения — зависит не только от характера принуждения, но и от таких его качеств, как витальность, относительная мягкость или твердость характера. Поскольку о конституциональных факторах мы знаем намного меньше, чем о влиянии среды, и поскольку только последняя допускает изменения, я ограничусь ее рассмотрением. При любых условиях на ребенка будет влиять окружение. При этом важно, будет ли это влияние способствовать или препятствовать развитию ребенка. И то, каким будет это развитие, во многом зависит от характера отношений, установившихся между ребенком и его родителями или окружающими людьми, включая других детей в семье. Если в семье царит атмосфера тепла, взаимного уважения и внимания, то ребенок может развиваться беспрепятственно. Но, к сожалению, в нашей культуре имеется немало внешних факторов, неблагоприятно влияющих на развитие ребенка. Действуя из лучших побуждений, родители часто оказывают такое сильное давление на ребенка, что парализуется всякая его инициатива. Возможно, например, сочетание удушающей любви и запугивания или тирании и восхваления. Родители могут запугать ребенка опасностями, подстерегающими его за стенами дома, или один из родителей может заставить ребенка принять его сторону против другого. Родители могут вести себя непредсказуемо, переходя от дружеского расположения к строгой авторитарности. Особенно важно, что ребенку могут внушить чувство, что его право на существование целиком зависит от того, насколько он соответствует родительским ожиданиям — отвечает ли он их требованиям и нормам, повышает ли престиж, отдает ли он себя им без остатка. Другими словами, ему могут помешать осознать, что он является индивидом со своими собственными правами и обязанностями. Эффект от таких влияний не становится меньше от того, что нередко они бывают тонкими и завуалированными. Более того, зачастую имеется не один неблагоприятный фактор, а сочетание нескольких. В таких условиях у ребенка не формируется должного уважения к себе. Он становится неуверенным в себе, тревожным, обособленным и обидчивым. Вначале он беспомощен по отношению к силам вокруг него, но постепенно благодаря опыту и интуиции он вырабатывает средства, позволяющие ему справляться с внешним миром и уцелеть. Он становится очень сенситивным к тому, как манипулировать другими. Конкретные методы, которые он вырабатывает, зависят от стечения обстоятельств. Один ребенок осознает, что упрямым негативизмом и случающимися время от времени приступами дурного настроения или вспышками гнева он может отразить вторжение в свою жизнь. Он исключает других из своей жизни, живя на своем собственном острове, хозяином которого он является, и отвечает возмущением на любое ожидание или требование, которое к нему предъявляют, как на опасное посягательство на его уединение. Для другого ребенка не остается иного пути, как отказаться от себя и своих чувств и слепо подчиняться, ухитряясь все же оставлять здесь и там небольшие отдушины, где он волен быть самим собой. Эти «незахваченные территории» могут быть как примитивными, так и возвышенными. Они простираются от тайной мастурбации в ванной комнате до увлечения природой, книгами, фантазиями. В противоположность этому третий ребенок не «замораживает» своих эмоций, но цепляется за более сильного из родителей в форме отчаянной преданности. Он слепо принимает пристрастия и антипатии, его образ жизни и его жизненную философию. Он может, однако, страдать от этой привязанности и одновременно развивать в себе страстное желание быть самодостаточным. Таким образом закладывается основа невротических наклонностей. Они представляют собой образ жизни, навязанный не