— Ну хоть в Арской башне-то мы можем кого-то оставить? — добивался своего воевода.
— Да, башню не отдавайте, пусть твои воины накрепко в ней держатся, — велел царь.
Стрелки в башне укрепились турами, рядами щитов. Гонцу, принесшему им приказание государя держаться, сказали на прощание:
— Тут подождем вас. Вы ж не задерживайтесь!
Среди засевших в башне были усольцы. Решимостью пламенел взор Сергея, сжималось сердце от страха у Михайлы, удивленно осматривался Андрей.
— Вот мы и в Казани… В Казани, братцы! Того ж помыслить не могли! В Усолье возвернемся — рассказывать станем…
— Ты сперва выберись, — безнадежно махнул рукой Ряха.
— Выберемся! — убежденно кивнул Сергей. — Казань возьмем да выберемся! Господь с нами!
Поутру царь приказал войску готовиться к приступу. Кто-то обратился к Богу, исповедуясь и причащаясь в походной церкви. Другие под вражьим огнем закидывали ров землей и бревнами, чтобы не мешал подойти к стенам. Иван в последний раз попытался покончить дело миром. Он послал мурзу Камая к казанцам сказать, что царь-де Московский прощает народ и требует лишь выдачи изменников.
Казанцы закричали со стен:
— Не надо нам прощения! В башне Русь! На стене Русь! Не боимся мы того! Поставим иную башню, иную стену. Все умрем иль отсидимся… Не сдадимся мы царю Ивану!
Государь, выслушав ответ, собрал воевод. Посоветовавшись, решили, как действовать полкам, кому с кем идти, да условились, что знаком к приступу будет взрыв.
И вот настал решительный день. Государевы полки встали под самыми стенами Казани, развернули знамена. На миг воцарилась непривычная тишина, о какой позабыли за месяц непрерывного грохота, после зазвучали бубны и трубы. Казанцы молча ждали на городских стенах.
Велев начинать, царь слушал богослужение в церкви-шатре. Диакон читал Евангелие:
— Да будет едино стадо и един пастырь…
Раздался мощный взрыв, земля задрожала… Иван выскочил из церкви: над Казанью стояли клубы дыма. Глыбы земли, бревна, камни, люди — все взлетело на воздух, застыло ненадолго и попадало вниз. Царь воротился в шатер и велел продолжить литургию.
Диакон громогласно молился:
— Да утверди державу государя сего, да повергни всякого ворога и супостата к ногам его…
Раздался новый взрыв, и русские полки пошли на приступ. Казанцы дали залп: пули, камни, стрелы полетели в наступавших. Со стен сваливали бревна, лили кипящую смолу. Но полки неудержимо стремились в проломы.
Когда Иван, отслушав литургию и причастившись, выехал к войску, знамена его уже развевались на крепости. Государь, перекрестившись, посмотрел на небо — в глазах его стояли слезы.
На казанских улицах шла жестокая сеча. Сражались кто чем мог: саблями, ножами, кулаками. Сергей в окровавленной, разодранной рубахе не видел уже ничего, кроме ненавистных ликов, и рубил, рубил их выхваченной у погибшего татарина саблей… Он не замечал, что стоит на мертвецах, и шел вперед, прокладывая дорогу оружием. Ряха с Андреем еле поспевали за ним.
Попав в город, многие воины, оставив сечу, устремились грабить дома да лавки казанцев. Татары, видя, как поредели ряды нападавших, ободрились и с новой силой кинулись на них. Малодушные трусы бежали из города с криками:
— Секут! Секут!
Иван сам ухватил святую хоругвь и встал перед воротами, чтобы удержать бегущих. Его дружина сошла с коней, ринулась в город. Казанцы отступили.
Сергей бился до устали, до потемнения в глазах. И только когда не осталось более пред ним чужих лиц, он опустил саблю и бессильно присел на развалины какого-то дома. Михайло с Андреем рухнули рядом и лежали, тяжело дыша.
— Испить бы… — прохрипел Ряха.
— Ага… — отозвался Сергей.
Но никто из них не двинулся с места.
Казань горела, тонула в крови. Улицы были завалены мертвыми телами. Тут и там добивали немногих сопротивлявшихся. Казанцы отступили к мечетям, и там многие пали под ударами царской дружины. Едигер со слугами стойко оборонялся в своем дворце, но, заметив, что терпит поражение, замыслил бежать. Однако его схватили сами казанцы и, выведя на башню, закричали сверху, что желают переговоров. Услышав это, князь Палецкий приказал своему полку остановить сечу.
— Слушайте! — кричали татары. — Доколе у нас было царство, мы умирали за царя. Теперь Казань ваша! Отдаем вам и царя, живого!.. Везите его к Ивану своему!
Князь Воротынский послал гонца к царю, велев сказать:
— Радуйся, благочестивый государь! Твоим мужеством и счастием победа свершилась. Казань наша! Царь ее в твоих руках. Народ истреблен иль пленен, несметные богатства собраны. Чего велишь, государь?