— Выходит, не в сговоре стражники?
— Выходит, — подтвердил подьячий. — Отпустить?
— Нет, от пытки освободить, а на волю покуда не выпускать, — велел боярин. — Кто-то из них с разбойниками таки спознался, не иначе. Проведать бы кто? И отчего они воров тех не увидали, как уж так караулили?..
— Знать, боярин, у них, у разбойников-то, свеча воровская была, особенная! — предположил подьячий.
— Какая свеча?
— Сказывают, делают ее с приговором из человечьего жира. Тот, у кого такая свеча, может усыпить хозяев да красть при непробудном их сне…
— Ты сам-то понимаешь, чего говоришь? — укорил служителя боярин. — Какой сон непробудный?! Как раз-таки пробудились все: и казначей, и дьяк, и подьячие — чрез то и смерть приняли. Да и стражники, коли верить им, враз всполошились. Ишь, выдумал — свеча! Пустословие одно!..
Но подьячий не унялся:
— А еще, бывает, руку мертвеца кладут за пазуху…
— Зачем это? — изумленно поднял лохматые брови боярин.
— Тоже, чтобы усыпить хозяев да красть беспрепятственно.
— Тьфу на тебя, Василий! — Волков махнул на подьячего рукой. — Такое молвишь, будто сам всю жизнь воровал. Я ж говорю тебе: там, при казне, пробудились все!..
— Пробудились, да уж опосля, — стоял на своем подьячий.
— Со свечой ли, с рукою иль без них — нам все едино, — заключил боярин. — Казна-то спасена. Спасибо тебе, князь Ковер, и тебе, Аверьян. Коли надобность во мне какая случится — я ваш должник. Узнаете, боярин Волков умеет благодарить!
Тепло распрощались. Князь со слугами отбыл восвояси, а боярин приказал подначальным своим людям пересчитать казну. Аверьян, едущий в ту минуту позади Ковра, гордился оказанной честью и ведать не ведал, что злая судьба приготовила ему еще одно нерадостное испытание.
На следующий день за княжьим слугой пришел недельщик, да не один, а со стражниками. Позвал Аверьяна, сообщил:
— Велено в приказ тебя немедля доставить. Коли сам не пойдешь, силком поведем.
— Кто ж повелел такое? — озаботился Аверьян.
— Сам боярин Волков.
— А-а, боярин. Знать, отблагодарить желает?
— Ага, отблагодарить, — с усмешкой кивнул недельщик. — Ты сам-то помысли: ежели б он пожаловать тебя хотел, меня бы со стражниками не присылал.
— А чего ж тогда?
— Не ведаю, — коротко бросил недельщик.
Удивленный Аверьян ринулся было седлать коня, да стражники преградили ему дорогу.
Недельщик пояснил:
— Пешим пойдешь…
— За что ж немилость такая? Что я, тать иль разбойник? — возмутился Аверьян.
— Про то не ведаю, — повторил недельщик. — Велено пешим привести — пешим и пойдешь.
— Ну… пошли, — нехотя согласился Аверьян и обернулся к дому, где у крыльца стояли, разинув рты, княжьи слуги: — Мишаня! Князь воротится, скажи ему: мол, боярин Волков меня к себе позвал. Пущай вызволяет, что ль…
— Ага, скажу. За что тебя под стражу-то?
— То у меня, Мишаня, не стража, а бережатые: охраняют, чтоб не обидел кто.
— Ступай уж! Разболтался… — поторопил недельщик.
В приказе ни боярина, ни знакомого подьячего Аверьян не увидел. Посадили его, ничего не растолковывая, в холодную камору под замок, да так и оставили. Сидел и гадал: что стряслось? Разъяснил бы кто, оправдаться бы дали, ежели оклеветал кто. Так нет — враз в темницу кинули. И сколько сидеть? Бог даст, недолго: коли в приказ доставили, знать, боярин Волков вот-вот объявится иль слугу пришлет…
Но время шло, а никто не приходил. Беспокойство Аверьяна росло. И вдруг его осенило: знать, разбойников поймали, и его привели опознать их. А под замок посадили, дабы охранить от тех разбойников. Вот только как же он признает их, ведь не видал в лицо, лишь голоса слыхал, и то шепотом. Ну да как-нибудь, Бог даст, сподобится. Уверившись в том, что нашел причину временной неволи, Аверьян успокоился, улегся на грязную лавку и заснул.
Князь Ковер никак не мог уразуметь, в чем обвиняют его слугу. Как только ему сообщили, что Аверьяна увели в приказ да под стражею, тотчас поспешил за ним.
Боярин Волков, который при возвращении ему мешка с казной объявил себя должником князя, ныне принял его крайне нелюбезно:
— Ждал я тебя, князь… Ждал.
— Ты ждал — я приехал. Вчера ты, боярин, сказывал, мол, благодарить умеешь, а ныне слугу моего Аверьяна по твоему велению силком со двора свели. Такая твоя благодарность?