— Федор, ты как про серебро сведал? — отстранившись от слуги, сел на лавке князь.
Тиун смутился, невнятно бормотнул:
— Так… сказывают…
— Кто сказывает? Кто про серебро ведает? — допытывался Ковер.
— Да кто уж токо не ведает… — туманно мотнул головой Федор.
— Погоди-ка… Про казну все ведают, а про то, что за казна, — лишь я да Аверьян. И никому про то не сказывали…
— Ну… казна — это ж… деньги серебряные…
— Не всегда. А может, то золото? Или каменья самоцветные? Молви, Федор, откуда тебе про серебро ведомо?
Тиун скоро соображал, на кого сослаться, чтоб за правду сошло. Кто мог видеть Аверьяна с мешком?.. На дворе никого не было, когда он приехал. А на конюшне?.. Ну конечно!
— Вспомнил! Кирюха обмолвился.
— Который Кирюха?
— Конюх. Он в конюшне был, когда Аверьян с мешком приехал.
— Он что ж, конюх, скрозь мешок видит иль в него заглядывал?
— Про то не ведаю.
Князь Иван задумался: вроде складно выходит. Но сомнения не оставляли. Надо, надо до истины доискаться.
— Ступай, Федор, позови мне Кирьяна.
Слуга вышел, размышляя, как половчее подговорить конюха, чтобы тот в его пользу сказал. Кирюху он отыскал в сене — нашел по могучему храпу. Растолкал его, ничего спросонья не разумеющего, и повел к хозяину, на ходу втолковывая:
— Ты, Кирюха, помнишь ли, давеча сказывал, будто видел, как Аверьян с мешком приехал? С тем, где казна была…
— Ну… — подтвердил конюх.
— У Аверьяна тот мешок в руках был?
— Ну…
— Он коня поставил… Ты его, коня, чистил?
— Ну…
— Он, Аверьян-то, тебе серебро казал, которое в мешке было?
— Ну…
— Помнишь? Серебро в том мешке лежало… Казна… Серебро!..
— Ну…
— Он мешок развязал — а там мно-о-ого серебряных денег…
— Не-е… он не развязывал. И не видел я денег…
— Но серебро-то было! — не сдавался Федор.
— Кажись, было… — почесал в затылке Кирюха.
— Было-было… Ну заходи, — Федор широко распахнул перед конюхом дверь, сам вошел следом и скромно прислонился к резному косяку.
Ковер подозвал к себе холопа, тот поклонился.
— Здрав буди, батюшка князь.
— И ты, Кирьян, здравствуй, — ответил наместник. — Скажи-ка мне, видал ли ты Аверьяна, когда он казну привез?
— Ну да, — подтвердил конюх, — видал!
— И мешок он при тебе развязывал, показывал, чего в нем?
— Не вспомню, князь… то ли развязывал, то ли нет… — развел руками Кирюха. — А чего в том мешке было, ведаю.
— Чего ж в нем было? — воззрился на него Ковер.
— Серебро, князь!
Федор шумно вздохнул. Князь и конюх — оба разом — оглянулись на него. Тиун притворно зевнул. Наместник продолжил допрашивать Кирьяна:
— Так чего ж, серебро помнишь?..
— Помню…
— А развязывал или нет Аверьян мешок, не помнишь?
— Где ж упомнить…
— Как же ты про серебро-то сведал, что оно в мешке было, коли Аверьян мешка при тебе не развязывал?
Кирюха задумался, промычал что-то и прямо указал на Федора:
— Вот он, тиун твой, сказывал.
— Когда сказывал?!
— Только что, как к тебе вел, про деньги серебряные и сказал.
— Сказал, стало быть, — задумчиво заключил князь. — А что, Кирьян, как мыслишь, откуда Федору про серебро ведомо?
— Дык… откуда? Поди, сам видел?.. Я ведь, когда коня Аверьянова почистил, вышел из конюшни Петру пособить: он ворота чинил… Тут, гляжу, Аверьян из каморы своей прытко побежал в дом. Стало быть, к тебе, князь. Чего, думаю, стряслось? Отвлекся я… А опосля Федор… тоже, вишь, из Аверьяновой каморы выскочил. Мы с Петром подивились: Федор-то Аверьяна никогда не жаловал, чтоб с ним в одной каморе сидеть…
— Та-ак, — протянул наместник, не веря в такой поворот. — Это ж надо!.. Федор?!
Тиун, уразумев, что разоблачен, бросился хозяину в ноги:
— Прости ты меня, князь-батюшка! Я ведь никогда… ничего… Бес попутал! Вот те крест, без умысла! Я как тот мешок увидал… думал, Аверьян соболей утаил…
— Каких соболей? — не понял Ковер. — Там еще и соболя были?
— Соболей, что ты сестре своей приказал свезти. Усомнился я, что он все ей отдал, себе не припрятал… Хотел Аверьяна с поличным взять. Ну, а как мешок развязал да серебро увидал — руки сами и потянулись. И взял-то я всего ничего — щепоточку… Там и незаметно…
Сдерживая гнев и радуясь, что нашел вора, как советовал ему боярин Волков, князь уточнил:
— Ну и где та щепоточка?
— Щас… вот… — Федор принялся снимать сапоги, — вот…
Наместник удивленно смотрел на босоногого слугу, который протягивал ему свои сапоги. Видно, умом тронулся от стыда?