Лунардо. Когда обвенчается, тогда и узнает.
Маргарита. И они даже не познакомятся до свадьбы?
Лунардо. Нет, синьора.
Маргарита. А вы уверены, что он ей понравится?
Лунардо. При чем тут она? Моя воля!
Маргарита. Что ж, ладно. Дочь ваша, я не стану вмешиваться, делайте, что хотите.
Лунардо. Не желаю я, чтобы кто-нибудь мог похвастаться, что видел мою дочь. А кто ее увидит, тот на ней должен жениться.
Маргарита. А если она ему не придется по душе?
Лунардо. Отец его дал мне слово.
Маргарита. О, какая замечательная свадьба!
Лунардо. А вам чего бы хотелось? Чтобы они сначала любовь покрутили?
Маргарита. Стучат, стучат. Пойду посмотрю, кто там.
Лунардо. На это есть служанка.
Маргарита. Она постели убирает, я пойду.
Лунардо. Нет, синьора, я не желаю, чтобы вы ходили на балкон.
Маргарита. Смотрите, пожалуйста, какие выдумки!
Лунардо. Не желаю, и кончено! Сам пойду. Моя воля, скажем по справедливости, здесь моя воля!
(Уходит.)
Явление четвертое
Маргарита, потом Лунардо.
Маргарита. Ох, что за человек мой муж! Другого такого во всей подлунной не найти. И как он мне надоел со своим вечным "скажем по справедливости"! Я этого, вообразить себе только, прямо выносить больше не могу.
Лунардо (входит). Знаете, кто пришел?
Маргарита. Кто?
Лунардо. Отец жениха.
Маргарита. Синьор Маурицио?
Лунардо. Тсс… тише вы! Он самый.
Маргарита. Что же, он пришел кончать дело?
Лунардо. Ступайте-ка к себе.
Маргарита. Вы меня высылаете?
Лунарло. Да, синьора, отправляйтесь.
Маргарита. Вам не угодно, чтобы я слышала ваш разговор?
Лунардо. Не угодно, синьора.
Маргарита. Скажите, пожалуйста! Что же я такое?
Лунардо. Здесь я голова. Моя воля!
Маргарита. А я уж вам и не жена?
Лунардо. Извольте убираться, говорят вам.
Маргарита. Вот медведь!
Лунардо. Проваливайте подобру-поздорову.
Маргарита (в сторону, уходя). Экий дикарь!
Лунардо (раздраженно). Будет конец или нет?
Маргарита (в сторону). Вот животное!
(Уходит.)
Явление пятое
Лунардо, потом Маурицио.
Лунардо. Ушла! Добром с этим бабьем ничего не поделаешь, надо на них покрикивать. Ведь я ее люблю, положительно люблю, но у себя в доме я — голова, и другой воли быть не может.
Маурицио. Мое почтение, синьор Лунардо.
Лунардо. Милости прошу, синьор Маурицио, милости прошу.
Маурицио. Ну, с сыном я говорил.
Лунардо. Сказали ему, что хотите женить его?
Маурицио. Сказал.
Лунардо. А он что?
Маурицио. Говорит, что жениться готов, но хотел бы взглянуть на невесту.
Лунардо (сердито). Нет, нет. Это в наши условия не входило.
Маурицио. Ладно, ладно, не гневайтесь. Мальчишка сделает все, что я прикажу.
Лунардо. Приданое, с вашего разрешения, готово, скажем по справедливости. Я обещал вам шесть тысяч дукатов — шесть тысяч вы и получите. Хотите — цехинами и серебряными дукатами, пополам, хотите — чеком на банк, как угодно.
Маурицио. Денег мне не надо, дадите свидетельствами казначейства или поместите в банк на самых выгодных условиях.
Лунардо. Отлично! Все сделаем, как вам угодно.
Маурицио. Да на тряпки денег не тратьте, этого я не хочу.
Лунардо. Отдам ее вам, в чем есть.
Маурицио. Какие-нибудь шелковые платья у нее есть?
Лунардо. Да, есть всякий хлам.
Маурицио. У себя в доме, пока я жив, никаких шелков я не желаю; придется ей ходить в шерстяном платье, и чтобы никаких там кринолинов, чепчиков, сережек, буклей, папильоток на лбу…
Лунардо. Браво, браво! Вот это по-моему. А какие вы ей дадите драгоценности?
Маурицио. Я ей даю хорошие золотые браслеты, а к празднику подарю ей украшения, которые остались от покойной жены, и пару жемчужных серег.
Лунардо. Очень хорошо. Только смотрите не делайте глупостей, не отдавайте их переделывать по моде.
Маурицио. Что я, с ума сошел? Какая еще мода? На драгоценные вещи всегда мода. Что ценнее — бриллианты или оправа?
Лунардо. Однако в наши дни, скажем по справедливости, на оправу тратят кучу денег.
Маурицио. Вот именно. А если каждые десять лет переделывать оправу, то в течение ста лет каждая вещь обойдется вдвое дороже.
Лунардо. Мало теперь людей, которые думают, как мы с вами.
Маурицио. И мало теперь людей, у которых было бы столько денег, как у нас с вами.
Лунардо. А еще говорят, что мы не умеем пользоваться жизнью!
Маурицио. Несчастные! Что они понимают? Они в наших сердцах не читали. Они воображают, что на их радостях свет клином сошелся. Ах, дорогой кум, что может приятнее, чем жить вот так, когда можно сказать себе: у меня есть все, что мне надо, ни в чем я не нуждаюсь и в любую минуту могу истратить сотню цехинов.
Лунардо. Вот именно! И при этом еще кушать в свое удовольствие то ли хорошего каплуна, то ли хорошую пулярку, то ли хороший телячий бок.
Маурицио. И все это наилучшего качества, и притом дешево, потому что за все платится наличными.
Лунардо. И у себя дома, без шума, без помехи…
Маурицио. В своей семье, без лизоблюдов…
Лунардо. Так, чтобы никто за нашими делами не подсматривал.
Маурицио. И мы — полные хозяева у себя дома.
Лунардо. И жены у нас тише воды, ниже травы.
Маурицио. И дети пикнуть не смеют.
Лунардо. Да, да; так и у меня дочка воспитана.
Маурицио. А мой сын — прямо жемчужина. Гроша даром не истратит, не бойтесь.
Лунардо. Моя девчонка все умеет делать, я ее приучил хозяйничать, вплоть до мытья посуды — все на ней.
Маурицио. А я не хотел, чтоб мой сын путался со служанками, и потому так приучил его, что он сам себе и чулки штопает, и заплаты на исподнее кладет.
Лунардо (смеясь). Браво, браво!
Маурицио (смеясь). Честное слово.
Лунардо. Ну, так сыграем же эту свадебку, свалим ее с рук! (Потирает руки и смеется.)
Маурицио (так же). В любой момент, кум!
Лунардо. Значит, жду вас к обеду, как я уже говорил вам. У меня на жаркое — сладкое мясо, и как приготовлено!
Маурицио. Отдадим ему честь.
Лунардо. Кутнем!
Маурицио. Повеселимся!
Лунардо. А еще говорят, что мы дикари!
Маурицио. Болваны!
Лунардо. Дурачье!
(Уходят.)
Явление шестое
Комната в доме синьора Симона. Марина, Филипетто.
Марина. А, племянничек! Каким это чудом вас занесло ко мне?
Филипетто. Освободился в конторе и по дороге домой забежал к вам поздороваться.
Марина. Молодец, Филипетто! Хорошо сделали. Садитесь. Не хотите ли закусить?
Филипетто. Спасибо, синьора тетушка, я на минутку, надо торопиться домой. Если синьор отец меня дома не застанет — беда мне!