В перешитой отцовской сорочке,
Русый чубчик прикрыв лопухом,
Целый день с водовозною бочкой
Громыхал я железным ведром.
Тесно в бочке воде на ухабах —
Без разбора гоню напрямик —
А вокруг только девки да бабы,
Я — единственный в поле мужик.
Копны сена беря по порядку,
И не ради какой похвалы,
Так воза понавьючат солдатки,
Еле с места потянут волы.
А меня, как подъеду, окружат,
Пот смахнув рукавами со щек,
Поосушат по парочке кружек
Да по кружке за ворот еще.
Ляжет солнце загаром на плечи.
И лишь только закат догорит,
Разнаряженный звездами вечер
Соловьями в садах зазвенит.
На дороге следы отпечатав,
По деревне без песен на луг,
В женихов нарядившись, девчата
На вечерки проводят подруг.
Сторож в шутку им бросит: «Эй хлопцы!
Не найдется ль у вас огонька?»
А потом сам себе улыбнется
И затылок почешет слегка.
Сядут в круг на крыльце у гадалки,
Полной верой себя окрыля,
Друг за дружкой гадают солдатки
На винового короля.
А гадалка, уж хочешь не хочешь,
Понаврать не считает за труд.
Нагадаются. И до полночи
Разговор про войну заведут.
Порассудят солдатскую тяжесть
И, простившись, уходят домой,
Но ни слова вдобавок не скажут,
Что им тоже не легче порой.
САДОВОД
На деревне умер садовод.
На деревне в трауре народ.
Не в больнице умер он в бреду,
А в колхозном утреннем саду.
Был старик ничем не знаменит,
По утрам любил махрой дымить
И смотреть,
Когда в саду шмели,
Загудев,
Как спутники Земли,
Огибали круглые плоды
И садились плавно на цветы.
На деревне умер садовод.
На деревне в трауре народ.
Прожил он не много — шестьдесят...
Сколько яблонь в мире шелестят...
Не в больнице умер он в бреду,
А в колхозном утреннем саду.
Незаметный, разводил сады,
Не имел наград он за труды,
А нашел его на цветнике
Внук, сжимая яблоко в руке...
ПОКОЙ
Хочу весны и тишины — до звезд,
От долгих верст окреп
И притомился.
Из всех покоев
Я люблю погост,
Что за селом
В деревьях притаился.
Березы там — как белая молва
О людях тех,
Что на земле гостили.
А по крестам
Стекает синева
И закипает травами густыми.
И с детских лет я чту,
Как торжество,
Небес с землей извечное слиянье.
И ощущаю кровное родство
С могилами,
Где спят мои селяне.
...Была война,
И острием беды
Морозы шли сквозь стены,
Словно гвозди...
В печах горели крыши
И сады,
Но все ж топор не звякнул на погосте...
В моем селе степей и васильков,
Когда война пожаром отметалась,—
Не только работящих мужиков —
И деревца в округе не осталось.
В село весна врывалась напролом,
Но спотыкалась о пеньки у дома...
И лишь погост —
Зеленым островком
Летел на вечных крыльях чернозема...
* * *
Дымился день
Под солнцем жарким.
Металась пыль седая
Зло...
И в небесах,
Подобно танкам,
Сходились тучи
Тяжело...
Звеня,
От первого раската
Качнулась даль,
Качнулась высь...
И, как спортсмены
Перед стартом,
Ржаные стебли
Напряглись...
Березы
Выпрямились юно,
Затрепетали горячо,
Когда по струям,
Как по струнам,
Метнулся
Огненный смычок...
И не скрывали люди
Радость,
И к ним
Весенние грома
Несли
Сердечные заряды
И пробуждение ума...
А дождь шумел свежо
И круто,
Как и до нас
В далекий век...
Должно,
В такую вот минуту
Проснулся в предке
Человек...
ДОМ
Столпились бабы шумно у калитки,
Они сошлись по случаю сюда:
Связав свои нехитрые пожитки,
Мать уезжает в город
Навсегда.
Ее сыны живут в краю далеком,
В больших домах просторно
И светло.
Ей, десять лет прожившей одиноко,
На старость дом покинуть тяжело.
Где никогда не видела замены,
Везде сама:
И в поле
И в дому,—
Все это знают каменные стены,
Да только не расскажут никому...
Она стоит среди узлов понуро,
Ей горьких слез,
Я знаю, не сдержать,
Ведь даже людям проданные куры
И те пришли в дорогу провожать.
Вот ночь придет,
И дом, наполнясь мраком,
Стоять гробницей будет на горе.
Из-под ворот не выскочит собака,
И петухи не крикнут на заре.
И в зимний праздник дорогие гости
Здесь не придержат лошадей лихих.
А мужики вгоняют в двери гвозди,
Как будто в сердце забивают их.
Но я прошу товарищей,
Знакомых,
Хотя тропинка зарастет сюда,
Не забивайте окна в нашем доме,
Пускай он зрячим будет, как всегда!..