Жених Верити Браге мне был неприятен. На тот момент я была уверена, что эта тема останется не озвученной.
Глава 2
Седые скалы молчали. На блеклой гальке подле их стен мы раскинули покрывало. Родители так и оставили отдыхать провизию в поклажах, принесённых с собой, изъяв лишь бабулино "болеутоляющее" и бутыль с минеральной водой. Верити с Домиником ушли блуждать вдоль узкого излома пляжа, вскоре скрывшись за скалистым выступом, клюющим солёные волны.
За тучами скрылось солнце. Я нахмурилась в ответ сгущающейся сизой пелене на до того безмятежном небе. На ближайшие дни прогнозировали солнечную погоду.
- Как ты себя чувствуешь? - мама легко коснулась пальцами моих лопаток, всматриваясь самыми ласковыми карими очами мне в лицо, пока отец меланхолично восседал в стороне на плоском камне.
- Отлично. Не нужно так переживать из-за моего фееричного полёта.
- Ты не каждый день падаешь с крыш, - она глянула на отче, продолжая обнимать меня за плечи, - Хотя может я чего-то и не знаю.
- Могу себе позволить. Высота позволяла, - я хохотнула.
Мама нам в вопросах самозанятости в детстве доверяла. Была из тех матерей с тряпкой на плече, что встречала на пороге с весьма суровым видом, не комментируя в очередной раз разбитые носы и раскрашенные в болезненную синеву ноги. Сама была воспитана нашей бабулей и покойным дедом по принципу вольных хлебов, и нам не запрещала организовывать свой досуг где-нибудь близ рощи, в компании украденной с кухни сдобы.
На то, чтобы своих дочерей урезонить, у неё много сил не уходило. Вет была чуть мягче характером, потому словно щенок мурлыкала в руках мамы даже в те моменты, когда очередная выходка на уровне поджога сухостоя у соседней изгороди требовала немедленной родительской выволочки.
А я любила маму и дом, и посему недовольство касательно наших приключений считала за издержки столь сложной профессии, как материнство.
Она держалась стойко. При полной занятости (работала с молодости в бухгалтерии городского управления), сохраняла влияние на подрастающих детей, в юношеские годы в большей степени попадавших под меры воспитания бабушки. Радовалась частым визитам нашего "воскресного папы", с которым вела несколько более дружеские отношения.
- Вети по дороге выглядела расстроенной. Между вами не было недомолвок? - мамин голос вывел из размышлений. Она запрокинула голову, будто желая уловить чуть больше тепла от сгинувшего в облаках солнца. Ветер неожиданно крепчал.
- "Произошло разногласие, мам. Перед выходом на семейный пикник твоя необременённая своевременным функционированием умственных способностей старшая дочь заявила сестре при ее зравствующем и достойно себя ведущем, вопреки всем ожиданиям, женихе, что всё ещё желает чудесной Верити найти свою любовь и счастье, " - мелькнула мысль, но я с усердием заткнула себе рот. Раскаиваться нужно было непосредственно перед сестрой.
- Я позволила себе лишнего утром в шутках. Попозже попрошу прощения.
Мама не ответила. Выждала продолжения, но оного не получив, спокойно промолвила:
- Вы всегда были расстроены тем, что мы не выходим на прогулки как раньше, полным составом. А теперь из-за детской ревности себя этой возможности лишаете.
- Не полным, Ба осталась дома.
- Не переводи тему, - мама по-прежнему тепло улыбнулась, - Бабуле только в удовольствие как следует надымить в одиночестве и побыть в тишине.
- Тогда не надо винить Верити в ревности. Это всё же моя стезя. Я поговорю с ней на этот счёт, не волнуйся, - я вздохнула. Именно бабуля, сей серый кардинал в корсете, приковавший себя к инвалидному креслу самостоятельно, как и в любых других своих начинаниях человека от мира независимого, живущего по условиям своей политики, - именно она ещё многие годы назад достаточно популярно и по-армейски жёстко для юного чада с синяком под глазом, из-за несчастного случая с окуляром телескопа, объясняла причины и тонкости необходимости с большим пониманием относится к младшей сестре. Тогда этого хватило для того, чтобы злость на сестру, отныне питающую гораздо более сильный интерес к школьным сверстникам, грубо пресечь. Сейчас, чтобы понять перемены, пришлось трагично пасть с крыши родного дома в траву.
- Вы одинаковы в этом, - удивляет мама, затем ущипнув меня за щеку, - Она всю жизнь ревнует тебя к учёбе. Ты недовольна её обилием любви к людям. Вы своей рефлексией радиоактивную зону вокруг организуете. За километр фонит. Может, стоит прекращать это?