Мне в том возрасте было уже не так волнующе раскусывать ребусы взаимоотношений в семье, - телескоп раскрывал мне куда более интригующие моменты.
Теперь я не понимаю, как Михай Браге, мужчина вида суровых завоевателей, чьи запакованные в свитер плечи претендовали в конкуренты по ширине нашей коридорной антресоли, мог так напористо толкать меня ладонью меж лопаток, подводя к косому своду крыш землянки покойного Эгля. Сквозь наступающие тучи, приносящие с собой штормовую чернь, ещё искрили зелёные всполохи.
Меня трясло от любопытства. Не в силах больше терпеть шуточные попытки отче меня пришпорить в сторону от непогоды, я раздражённо брякнула:
- Если ты не перестанешь меня толкать, я в серьёз задумаюсь о том, чтобы пожаловаться на тебя бабуле, - мама, шедшая впереди, прыснула, тем не менее с укором бросив взгляд на бывшего супруга через плечо, - Разве я похожа на корову?
- Скорее на что-то земноводное, - он хмыкнул, наконец поравнявшись со мной, вынуждая запрокинуть голову навстречу прохладной влаге стартующего дождя, - К слову, тебе бабуля когда-нибудь рассказывала, что Эгль был по профессии серпентологом?
- Ты нам говорил об этом каждый наш поход в его обитель. И о том, что старик - не сказочник Эгль вовсе, а поляк с диагнозом, ты нам тоже как-то поведал.
- В таком случае я обезоружен на сегодня, - он вновь в своей манере пожал плечами, хотя сейчас это движение походило скорее на морозную дрожь: море, осатанелый единый организм, плевалось грязной пеной, в то время как вслед за грозовыми тучами на хладные в своём величии стены скал ветер обрушил жестокую ласку.
- К твоему сведению, именно после этой россказни Верити отказалась приходить со мной сюда.
- Странно, что только после этого. Я сочинял для вас страшилки и получше, - он поскреб рукой бритый затылок. В детстве мне казалось, что вместо чернильных волос и под кожей до синевы выбритого подбородка с ямочкой у него строительная проволока, - до того жестким и густым был ёжик на голове, и удивительны детским рукам колючие щеки.
- В том и проблема. Эта история была реальной, - я даже отмахнулась от дивного вида на небо, вспоминая посекундно особо удавшиеся байки этого порой излишне варварски подходящего к воспитанию дочерей человека; в сущности, мы с Вет его любили - Михая, дипломатичного только в вопросах рабочей сферы, часто замкнутого в своей конуре циничного папу, судя по всему, признающего в области духовной дрессировки своих отпрысков лучшим методом шоковую терапию. С тем выводом, я недолго думая, добавила, - Детоубийца.
- А мне кажется Верити всего-то быстрее пришла к зрелости. Правда Эгля - это даже не причина тому, что вы забросили дорожку к его лачуге.
- Боюсь сбить твой настрой, но той дорожки никогда и не было. Буквально, - я наконец нашла тёмный взгляд Михая, одобряюще хохотнувшего на моё замечание.
Мама вмешалась. Откинула влажные пряди со лба, обернувшись к нашей беседе. Толстая коса обвила ей шею на мотив кокетливого шифонового платка.
- Дождёмся голубков, и начнём сворачиваться. Погода явно против променада.
Мы с папой кивнули синхронно.
До края навеса у домишки под рубероидом оставались жалкие пара десятков шагов. Уже с такого расстояния был виден ущерб от времени, сожравшего и низвергнувшего в чан забвения любовь местных к старой достопримечательности, оставленной городу в подарок от сумасшедшего поляка.
- Голубки-то, - старший Браге усмехнулся, - ему явно по душе пришлось мамино выражение, - Не заблудятся по дороге?
Мы ступили под сочащийся навес, здесь запах водорослей казался особенно едким. Вблизи конструкция казалась ещё менее надежной. Лабаз, чьей горизонтальной плоскостью много лет назад краткий период служил плотный брезент, который мы с Верити эксплуатировали по принципу гамака, теперь был крыт досками. От самой крыши землянки он проходил кривой полосой с опорой на скалу к нижней смотровой площадке в скале (сильно сказано: то был лишь ровный пятак перед необрывистым подъемом на высоту, для приличия отмеченный десятком захудалых колов, опоясывающих его внешний край). Таким спуском чаще всего и пользовались местные: пологий, ступенчатый, с дощатыми перильцами, - подъем не превышал высоты девятого этажа жилого дома. На вершине скалы шедший оказывался на расстоянии приблизительно в ста пятидесяти метрах от оживлённой трассы. За спиной отныне был виден обрыв и море.