Эстес не знал, как долго он проспал, и что заставило его пробудиться. В одно мгновение он был без сознания, в следующее – он уже лежал на спине, напряжённо вслушиваясь в приглушённые мягким ковром шаги. Он приподнялся на локте, высматривая движение в тёмной комнате. Одновременно его свободная рука шарила под близлежащей подушкой, нащупывая охотничий нож, который он туда положил.
– Соня?
Словно подталкиваемая его шёпотом, из теней в изножье кровати материализовалась фигура. Эстес, чьи мысли до сих пор были затуманены алкоголем и сном, не мог различить никаких подробностей, за исключением того, что его посетитель – женщина, когда увидел мерцание света, отражённого от зеркальных солнцезащитных очков. Он ослабил хватку на рукоятке ножа.
– Послушай, – запнулся он, и его щёки покраснели от смущения. – По поводу того, что случилось раньше… Мне действительно очень жаль – я был пьян…
Соня тряхнула головой и приложила палец к губам, призывая его хранить молчание. И прежде чем он успел сказать ещё что-нибудь, она приподняла покрывало и скользнула под него. Когда она прижалась к нему своим обнажённым телом, он не знал, радоваться ему или ужасаться. Оцепенев, он лежал, неуверенный в том, что ему следует предпринять или сказать, когда она погладила его живот, нежно касаясь тыльной стороной руки паха. Он резко и коротко вдохнул сквозь зубы, когда она расстегнула его брюки, высвобождая эрекцию, и вздрогнул, когда её проворные пальцы, холодные и сухие, как змеиная кожа, обхватили его член, налившийся по всей длине. Скорость и сила накрывшего его оргазма заставила его глаза закатиться, и он изогнул спину, толкая бёдра вверх с каждым импульсом семяизвержения. Дрожа, как жеребец на ветру, он протянул руку к коротким колючим волосам Сони и обнаружил вместо них длинные шёлковые локоны. Эстес вцепился мёртвой хваткой в существо, замаскированное под Соню, и вдавил кончик охотничьего ножа в мягкую плоть под челюстью. Лицо вампира дрожало, как горячий воздух над летним тротуаром, и Сонины черты заменяли другие, более родные.
– Так-то ты ведёшь себя со своей матерью? – поинтересовалась Глория сладким как карамель, но острым, словно лезвие голосом.
Эстес стиснул зубы, борясь с желанием отпрянуть от существа, которое он сжимал в руках.
– Ты не моя мать, – хрипло прошептал он. – Моя мать мертва.
Глория ухмыльнулась, продемонстрировав клыки, которым больше полагалось находиться в пасти дикого животного.
– И именно поэтому ты сбежал, когда узнал меня? Потому что я не твоя мать? Я поняла, кто ты с того самого момента, как увидела тебя. Мать всегда может узнать своего ребёнка, – она окинула его понимающим взглядом. – Ты вырос таким сильным и статным мужчиной, Джек. Если бы твой отец имел хотя бы половину твоей мужественности, я бы никогда не прельстилась компанией кого-то ещё…
– Заткнись! – Эстес сжал рукоятку ножа сильнее. Поднимающийся внутри него гнев был так силён, что рисковал перекрыть гортань. – Заткнись, иначе я выпотрошу тебя как оливку, клянусь! Моя мать никогда бы не сделала со мной то, что сотворила ты – никогда!
– Жаль, что тебе понравилось не настолько, насколько ты показывал, – промурлыкало существо, носящее обличье его матери. – Но обещаю, об этом никто не узнает. Это будет нашим маленьким секретом. Ты ведь умеешь хранить секреты, да, Джек? Ты так и не рассказал полиции о том, что я была одной из тех, кто убил твоего отца…
– Я сказал, заткнись!
Однажды Эстес поверил, что никогда больше не увидит свою мать, а сейчас всё, чего он хотел – это убить её.
Каждое слово, вылетавшее из её рта, жгло его как кислота. Он хотел, чтобы она прекратила говорить вещи, которые он не хотел слышать. Чувства гнева, предательства и стыда гудели в его черепной коробке как рой разозлённых ос до тех пор, пока ярость не высосала все цвета из его восприятия, превращая цветной мир в чёрно-белый – мир, поделённый на свет и тень, где на зло есть только одна реакция.
– Эстес, нет!
Соня – на этот раз, настоящая – стояла в дверном проёме номера, держа руки так, словно пыталась остановить локомотив.
– Не делай этого, парень. Отпусти её.
Эстес недоверчиво тряхнул головой.
– Отпустить её? Ты спятила? Она же одна из них!