Принимаю вызов на мобильник с кнопки, встроенной снаружи в джакузи.
- Здорово, мужик, - голос Антона из динамиков аудиосистемы; немного бодрее вчерашнего.
- Здорово, брат, - трясу лицо в воде, поднимаюсь обратно.
- Живой? Слышал, вы нормально наломали на «лиговке».
- Понемногу отхожу. Димка постарался.
- Че с ним теперь?
- Не знаю.
- Понятно, - вздох. – Я вчера был загружен жестко. Извиняй.
- Да, бывает. Я сам нынче… немного не в себе.
- С наступившим тебя.
- Спасибо.
- Желать тебе нечего, потому что у тебя все есть, так что сам пожелай и подпиши – мол, от меня.
- Договорились, - улыбаюсь.
- Сколько тебе стукнуло-то?
- Если б я сам помнил, - смеюсь и поглаживаю поверхность воды.
- А говорят – до тридцати, мол, каждый День – юбилей.
- Ну, значит, у меня слишком круглая дата, чтоб ее называть.
Перешучиваемся и обсуждаем какие-то мелочи еще минут двадцать. Выйдя из ванной, насухо вытираюсь. Наливаю себе большой стакан охлажденной «перье» и сажусь в кресло.
Наступил день, от которого я планировал отсчет. Но настроения что-то начинать нет. Сильнее всего разочаровываешься в том, чего слишком долго ждешь.
Звонит отец. Просит приехать сегодня. Говорю, что, конечно, буду.
Звонит мать. Говорит, она будет через пару часов в Москве, а потом сразу домой. Обещаю с ней увидеться. Говорит, что у меня усталый голос. Отвечаю, что бессонница. Волнения. Я спал часа два. Спал?
Звонит Юля. Спрашивает, не рано ли. Со смешком. Выворачиваю ручку уровня утомленности в голосе на максимум. Говорю, что заболел. Она предлагает скинуть на «электронку» или в соцсеть. Отказываюсь. Обещаю подъехать сам и выполнить свою часть уговора. Просит не раскисать и выздоравливать. Трогательно донельзя – с учетом того, что мы едва знакомы. Обещаю перезвонить.
Занавес.
Совершенно безрадостная пробка.
Погода откровенно дерьмовая. Но мне надо бы сходить по магазинам.
В соседнем «вольво» грустит одинокая молодая девочка. Холеная и ухоженная. Вечером она либо будет читать дома книжки, либо превратиться в сказочную блядь и пойдет в клуб. На открытом воздухе тусовки не по сезону.
Я старею. Каждый год приближает к смерти. Кто-то скажет, это смешно. Мне ведь и тридцати нет. У меня все впереди. Но иногда хочется, чтобы что-то конкретное было уже сейчас.
Но что мне нужно?
Папа махает мне, приглашая пройти в гараж. Я вовсю предвкушаю. Когда мы заходим на огороженное парковочное место, я понимаю, что это «джекпот».
«Ягуар XKR», «купе», вторая версия.
- Ни хрена себе, - детский лепет; я искренне восхищен.
- Ну, как ты просил.
- Когда? – смущаюсь.
- Да, был один разговор, - папа довольно улыбается; руки в карманы; он крут.
- Как ты все замечаешь, блин, - вздыхаю, не могу не улыбаться. – Спасибо, пап. Очень… круто.
- Какие изысканные эпитеты, - смеется. – Русских классиков начитался?
- Ага, - улыбаюсь.
«Ягуар» действительно хорош. Мне нужен был именно такой вариант, но я не парился, потому что была «бэха», и она тоже хороша, и я даже не ожидал, что отец подарит мне именно это. Но это упростило его выбор.
- Прокатимся? – спрашиваю; смущенно.
- А, сегодня дел по горло. Две встречи в центре, отчаянные ребята, работяги, - махает рукой. - До вечера буду занят. Так что, давай ближе к выходным покажешь мне класс на этой подвеске.
- Я подготовлюсь, - киваю, ловлю ключ и открываю дверь. – «Бэху» продадим?
- Оставь, как подменную, - смеется и подходит справа, чтобы сесть рядом на пассажирское.
- Ладно. Буду на ней подрабатывать бомбилой, - улыбаюсь и завожу мотор.
- Все, ни слова про работу. Я заебался работать. Сейчас тяжелое время. Денег мало. Работы много, - качает головой.
Прислушиваюсь к нежному и напористому одновременно рыку двигателя на высоких оборотах. Отец говорит, что время тяжелое. Вот ему я верю.
- Так, может, не надо было… ну, тратиться типа, - пожимаю плечами и смотрю на него.
- Да, не в этом смысле денег мало, - махает рукой. – Но, вот, мать хотела купить еще один полноценный дом на островах, а я посчитал и понял, что на хер он не нужен, - объясняет с усмешкой. – Купил ей четырехэтажную лачугу с маленьких гаражем, будет летать туда, медитировать, когда начнется очередной кризис.
- Она слезла с… - смущаюсь снова.
- С колес? – отворачивается, смотрит куда-то вглубь гаража. – Почти. Ей прописали еще какой-то курс. Но должна окончательно завязать к весне.
- А куда на Новый год? – спрашиваю.
- Хрен знает, честно говоря, - протирает лицо ладонью. – Куда угодно, только чтоб не видеть этих постных московских рож. Я бы поехал в тот дом, на Байкале. Но мать…
- Ясно.
- Да, вообще-то, если будет кочевряжиться, уеду один. Ну, и ты можешь… - вздыхает; понимает, что продолжать мало смысла.
- Я подумаю, пап, - обещаю. – Честно. У меня просто… трудный период, знаешь…
- Коэффициент социальной усталости вырос, - усмехается отец; он силен; он всесилен; он крут; он говорит, что все не круто. – Пойдем, порадуешь мать.
- Ага, - говорю. – Только давай посидим еще пару минут.
Он понимающе кивает.
- Давай.
В одном из кафе в торговом центре меня, наконец, находит Мик. Я уже успел купить пару шмоток, но это еще не все.
- Здорово, кутила, - смеется и хлопает по плечу; садится напротив.
- Ты десять минут, как был на этом месте.
- Sorry, - вздыхает. – Наташа позвонила, надо было перетереть.
- Почему ты с ней вообще? Тебя не напрягает? – сопровождаю слова вращением ладони в воздухе.
- Да как сказать, - смотрит в сторону стойки, откуда уже идет к нам официант. – Наши отцы – давние партнеры. Как-то на этой почве мы и познакомились. У них между собой все в порядке. Ну, и у нас должно быть. В сущности…
Вопросительно вскидываю брови, он прервался неожиданно.
- Забей, - махает рукой. – Когда-то мы с ней поженимся. Такие дела. Пошли, мне тоже надо купить пару футболок поприличнее. Хожу, как сраный оборванец.
На Мике летний пиджак от Will Torre, рваные джинсы от Armani, футболка черт те откуда и кеды Adidas. Голодранец, что скажешь.
Мы проходим несколько магазинов, взаимно прикалываясь над тем, что меряем. Мик натягивает какой-то скафандр – слитые воедино, в один мешок штаны и куртка в леопардовые пятна. Когда я ему говорю, что эта хрень – женская, и вообще, мы в магазине женской одежды, он делает расстроенный вид и снимает скафандр. Или комбинезон. Дерьмо какое-то.
Идем вдоль галереи магазинов на третьем этаже.
- Блин, сколько их тут…
Вопросительно смотрю на него.
- Телок-клонов. Копированных уникальностей. И в клубах. И на курортах. И на ебаных яхтах, на тусовках. И ведь каждая такая курочка считает себя уникальной и неповторимой. А у некоторых даже имена одинаковые, шаришь?
- Ну, да. Типаж.
- Это не типаж. Это пиздец. Это шаблон. Это край развития. Мне бы хотелось собрать таких уникальностей – штук пятьсот однородных блондинок с одинаковыми сиськами, одинаковыми лицами, глазами и прочим, в одинакового плана платьях и мехах – в одном огромном сарае типа «пачи» и тупо заставить их смотреть друг на друга.
- Кривые зеркала, - усмехаюсь.
- Ну, да. может, когда-то я так и сделаю. Это круто. Социальный эксперимент.
- Тебе придется сделать два сарая.
- То есть?
- Для клонов-брюнеток еще один.
- Точно, - смеется.
- Про Димку слышал что-нибудь?
- Пока нет. Мобильник у него выключен. Через инет на связь не выходит, - чешет голову; только сейчас замечаю у него свежее мелирование жемчужным блондом. – Мне кажется, должны отмазать. Делов-то.
- Он человека убил, - констатирую.
- Бывает. Не специально же. И не убил, а сбил, - отвечает. – Ну, правда, не на дороге, но это несчастный случай. Вон, Минсар Абдаллиев, сын того самого «Абдалы», помнишь?