— Следовательно, надо её туда как можно быстрее доставить. Чтобы напечатали.
— А зачем такая спешка?!
— Мне представляется, что эта идеология, будет покруче станкового пулемёта, и реактивных систем залпового огня. — ещё больше оскалился Григорий. — Да ещё, что-то мне подсказывает, что наши контакты с парагвайцами не остались незамеченными. А уж после погрома в Южной Африке наглы «сложат два и два»… И кинутся в Южную Америку. «Выпалывать сорняки». Но тогда нам там развернуться будет очень затруднительно! Если вообще возможно.
— То есть, ты предлагаешь бросать всё и бежать в Парагвай?!! Поднимать их?!! Братик! А пупок у нас не развяжется?
— Ну так я и говорю: цейтнот! Но если мы вовремя договоримся на территории Парагвая и закрепимся там, то мы будем далеко впереди всех наших врагов. Ведь пока бриты заняты в Африке, они вряд-ли будут пристально смотреть в сторону Америки. Да ещё в сторону такой нищей страны, как Парагвай.
— Резонно… Но опять: пупок не развяжется?!
— Ну ты заладил!!! — начал злиться Григорий. — Я предлагаю сейчас и срочно договориться с тамошними. Чтобы «процесс пошёл». Они там сами без нас большую часть сделают, когда поймут что им в руки пришло! А когда в Африке война закончится…
— В обозримом будущем — не закончится! — буркнул Василий.
— … Хорошо! «Когда этот раунд войны там закончится» — ядовито поправился Григорий. — У Парагвая будет нужный гандикап. И в идеологии и, если мы ещё сможем что-то у них построить, в промышленности.
Василий брезгливо поморщился, но ничего не сказал.
— И что, я зря просил полковника не ставить дат? Здесь! — Григорий помахал в воздухе, рекомендательными письмами.
Василий задумался. И по тому, что в его глазах зажёгся хищный огонёк, Григорий понял, что братец понял. Увидев такое, он ещё и усугубил.
— Может вообще вот эту «Теологию» в Европе издать…
— Нет! — вдруг подпрыгнул Василий. — Нельзя! Ватикан… Ватикан тут же его запретит как ересь и идея умрёт не родившись. Надо, чтобы она закрепилась. Там!
Григорий лишь махнул рукой легко соглашаясь. Ему нужно было согласие брата по более принципиальному вопросу, как он считал.
— Но это нужно, чтобы прямо сейчас рвать когти в Парагвай… — начал рассуждать вслух Василий. А у нас и так мало времени…
— … О чём я и говорю!
— А так как каждый день уже на счету… Но как же производства?!!
— Я их поддержу на плаву пока ты будешь шарахаться там! Для них сейчас нужно лишь обеспечить безопасность и общее руководство. А это — моё.
— То есть ты предлагаешь именно мне туда…
— Ага. Ты же уже имеешь опыт по организации и договорам с…
Лицо Василия сделалось страдальческим. Но возразить брату он не решился.
— Но нужно это сделать как можно быстрее. — бросил Григорий, пристально глядя в глаза брату. Тот кивнул соглашаясь.
И оба тут же, не сговариваясь, повернулись к доселе молча слушавшей их Натин.
— И как? — нахмурившись спросил Григорий. — Твой самолёт сможет долететь до Парагвая и обратно? Ресурса и заправки хватит?
— Вы слишком плохого мнения о моём флаере! — возмутилась она — Естественно долетит! Часов за восемь…
Взгляд Натин метнулся по братьям и остановился на Василии. В её глазах появился некий интерес. Слегка даже хищный.
— Ага! — осклабившись кивнул Григорий. — Он полетит.
— Мрачная действительность Альп
Настала пора возвращаться в Питербург. И «дон Румата» получил очередной культурный шок.
Взятая в Париж как первая женщина-авиатор, студентка ещё Бестужевских курсов, вдруг принялась бегать кругами и откровенно паниковать. Да и «доктор Богданофф» тоже пребывал в изрядной задумчивости. Но так как самих братьев эти двое не спешили посвящать в свои проблемы, то и узнали они о них в самый последний момент. И, с самой неожиданной стороны.
Последнее время, они целиком были завязаны в своих делах на генерала Кованько и его команду. Тем более, что дела авиационные, так смачно показанные полётами над Парижем, привели пол-Франции в буйный восторг. Ну и награждение генерала, «как человека, обеспечившего первые полёты…» орденом Почётного Легиона, тут тоже сыграло немалую роль.
Генерал был представительный, так что за его широкой спиной, братья и спрятались, когда шумиха вокруг них, вокруг самолётов достигла апогея. А то, что наградили генерала, а не их, братьям от этого не было ни холодно, ни жарко. У них было на уме много дел. И эти дела, как водится, были далековаты от «Парижей».