— Неужели вы там, средь ангелов небесных решили разглядеть удачу в карточных играх?
Шутка вышла корявая, но тем не менее Ганецкий лишь поморщился, продолжая напряжённо смотреть в небо. Хороший цейсовский бинокль, с которым он почти никогда не расставался, был направлен почти вертикально вверх.
— Месье! Вы бы не зубоскалили, а сами посмотрели! — не вытерпел он продолжая пялиться на небо.
— А что там я должен увидеть?
Француз потёр руками изрядно покрасневшие от бессонницы глаза и проморгавшись посмотрел на русского.
— Смотрите… — оторвавшись от своего оптического инструмента Ганецкий ткнул в небо пальцем.
— И… что? — таки задрал голову к небу француз.
— Видите облако?
— Э-э… Вижу. Вот это прямое как палка?
— Да. Именно оно.
— Да, необычное облако. И что с того?
— А вы туда посмотрите. — Ганецкий ткнул пальцем куда-то вверх и за спину французу.
Француз обернулся и увидел, как серебристое облако не статично, а стремительно удлиняется. Так, как будто кто-то, под линейку чертил прямо на их глазах, облачной полосой белую, серебристую линию.
— О, матерь божья заступница! — побледнел француз и принялся тут же поминать всех святых.
— Что, увидели перст божий? — насмешливо спросил Ганецкий. — И как тогда быть с вашим атеизмом? И «антиклерикализмом»?
— Но… Как же это? — сразу двумя руками указал француз на странное облако. — вы имеете хоть какое-то представление от чего это может быть? Кто и как это может сделать рукотворно?! Ведь… Ведь до облака миль десять!!! По вертикали!!
Да уж! Беда многих показных атеистов, потянувшихся за модой последних лет, — с них этот «атеизм» мигом слетает, когда они сталкиваются с чем-то из ряда вон выходящим. Что с наскоку объяснить не могут.
— Вы судите по тому, что у нас солнце лишь краешек показало из-за горизонта, а облако белое? — справился поручик.
— Конечно! Такой цвет, я точно знаю, я университет заканчивал, имеют облака на очень большой высоте! Не менее десяти километров!
— И по-вашему, это ангелы? — ещё более ядовито стал настаивать Ганецкий, но видя, что русский над ним насмехается, француз проглотил рвущиеся из глотки слова и обиженно засопел.
— Сдаётся, мне, месье Леон, что это не ангелы… — будто не заметив обиды собеседника, продолжил Ганецкий уже серьёзным тоном. — Ибо выглядит сие слишком уж… Вы видите искорку, в начале этого облака?
Француз пригляделся и молча кивнул.
— Приглядитесь: она имеет чёткую треугольную форму. — сказал Ганецкий и передал французу свой бинокль.
— У вас очень острое зрение… — поднапрягшись разглядел что-то Леон. Но потом приложил к глазам оптику и долго всматривался в небеса.
— И что с того? — чуть успокоившись спросил француз.
— Вы удивитесь, но я уже видел такую форму. В Санкт-Петербурге. И пусть это был лишь рисунок, но… у меня прямо сейчас возникли вопросы к тому, кто его рисовал… Точнее к тому, с чьих слов рисовано!
Леон непонимающе посмотрел на Ганецкого, но лицо у того не только не несло и следа затаённой шутки. Наоборот, оно выражало искреннюю и очень серьёзную озабоченность.
— Так и что это может быть? — всё равно ничего не поняв, спросил Леон.
— Странно… Но по описаниям, это самолёт. Самолёт-виман Древних.
Сказано последнее было таким тоном, что несмотря на жаркую погоду, французу показалось, что его спина инеем покрывается.
Григорий, ходил с важным видом, перед собравшимися.
Офицеры русской армии, изъявившие желание «поучаствовать в авантюре», с интересом слушали того, под предводительством кого им придётся в ближайшее время воевать. А уж слухи о том, что «благородный дон Румата» собирается притащить на Юг Африканского континента некие новые вооружения, да ещё присовокупив к ним новые же стратегии с тактиками…
Многие слушали с тем прицелом, что если предводитель окажется дураком, то можно, по примеру поручика Ганецкого, двинуть в Лоуренсу-Маркиш сугубо самостоятельно. А там уже до буров добираться как бог на душу положит.
— Итак, господа, засим объявляется создание Русского Добровольческого Корпуса для войны за независимость бурских республик.
— Сразу же, перед тем, как продолжать, скажу кое-что о себе: я обучался языку у очень интересного человека… Он не был военным. Так что если некоторые обороты речи у меня не будут вам привычны, прошу списать на то, что я всё-таки пришелец. И ещё не совсем обжился. Но… как многие уже заметили, некоторыми богатствами русского языка, я владею. И в случае не только пойму о чём речь, но и отвечу. Короче: разговорным, командным и матерным языком — владею.